вверенных вам для вскармливания младенцев, ничего не стоят. И если кто-то из вас не убережет младенца, я сам лично вырву ей сердце.
Женщины, слушая такую суровую речь, плотнее прижали к себе детей.
Оракул-Саду подошел к каждой женщине и проверил состояние мальчиков, а также, без излишнего стеснения, осмотрел и ощупал женские груди, сильно сдавливая и дергая за соски, проверил наличие в них молока. Жирные струйки, брызнули ему на одежду.
Старец довольно улыбнулся и одобряюще похлопал широкой сморщенной шершавой ладонью по плечу одну из кормилиц:
– Всё, на чем вам нужно сосредоточиться сейчас, – продолжил он свое пояснение, – это сохранность и здоровье детей.
Женщины, покорно кивали ему в ответ.
За год до рождения звездного мальчика – Ананды
Ночь была очень тёмной и звездной. Большая, полная, молочного цвета луна, выползла и повисла на небосклоне. Лунная дорожка, откидываемая от её свечения, потянулась длинной серебристой лентой и скользнула в маленькое оконце домика, высветив в его комнате укромный закуток.
Деви спала на плетеном ротанговом сундуке, устланном большими бархатистыми листьями травы, прикрывшись тонким отрезом шелкового, почти невесомого лоскута. Сон девушки был беспокойным и тревожным, она вертелась и стонала сквозь него. Её мать, встревоженная состоянием Деви, схожим с состоянием человека находящегося в бреду, подошла и положила руку к её лбу. Деви горела. Всё её тело было охвачено жаром. Пожилая Махамади, запалив масляный фитиль, осветила слабым огоньком лицо дочери. Губы Деви были распухшими, и на них проступали мельчайшими точечками капли крови. Дочь вскрикивала и стонала. Махамади, откинув с неё тонкое покрывало, увидела, что прямо на её глазах по всему телу Деви рассыпаются такие же кровавые следы.
Она встревожено побежала в комнату, где крепко спал, отдыхая после трудового дня её супруг.
– Ашока, проснись, – стала трясти она его за плечи.
Ашока, ничего не понимая, присел на край постели.
– Что такое случилось? – встревожился он.
– Наша Деви, она тяжело заболела, – нервничая, объяснила Махамади.
Ашока поднялся и вместе с ней подошел к Деви и стал смотреть на дочь. Кожная сыпь густо покрыла её шею. Махамади попыталась разбудить дочь, но та, по- прежнему пребывая в бреду, спала.
Принеся глиняную крынку с водой и плеснув в неё уксус, Махамади, смочив кусок тряпки в уксусном растворе, стала протирать бьющееся в ознобе тело Деви.
В этот миг страшный нечеловеческий крик, крик, похожий на дикий, душераздирающий вопль зверя, наполнил их жилище, и с сильной волной ветра нечто в образе сгустившейся субстанции, похожей на тёмный человеческий облик, пронеслось по комнате.
Махамади от охватившего её ужаса тоже закричала и прижалась к груди мужа,
