style="font-size:15px;"> – Он обратился к моему отцу по поводу кое-каких работ Касла. Конечно, нужно знать подход Виктора – очень абстрактный, очень картезианский. – Он иронически хмыкнул. – Очень французский.
В этот момент Клер обернулась и увидела меня. Она извинилась.
– Пожалуйста, не уходите, – сказала она Юргену. – Я сейчас вернусь. Я очень хочу продолжить этот разговор. – Она потащила меня в другой конец комнаты. – Где ты был все это время, черт возьми?!
– Я слушал тебя и…
– Нужно было дать мне знать, что ты здесь, – брюзжала она. – Ты думаешь, я себе очень нравлюсь?
– Мне показалось…
Она оборвала меня на полуслове.
– Ты знаешь, где его машина?
– Да, это большой белый «мерседес». Он припаркован…
– Ты его сможешь найти?
– Конечно.
– И фильм в машине?
– Да. Когда я уходил, Джером перегружал его в багажник.
– А теперь слушай внимательно. Как, на твой взгляд, – ты достаточно трезв?
– Ну, думаю, более или менее. – Вообще-то я весь вечер пил, не отставая от Клер, и недоумевал – почему она выглядит куда как менее пьяной, чем чувствовал себя я. Видимо, подумал я, она держится исключительно на нервах.
– Тогда выпей еще пару порций покрепче. Потому что трезвым ты никогда не сделаешь того, о чем я тебя попрошу. Во-первых, ты должен найти Шарки. Кто-то сказал, что он у бассейна. Тащи его, даже если он на все свои несчастные три дюйма застрял в какой-нибудь красотке. Слышишь?
– Да…
– Тащи его к машине Юргена. И украдите фильм.
Эти слова эхом разнеслись по петляющему, призрачному коридору, но дошли до меня не сразу.
– Украсть фильм? Как это?
– Взломайте дверь машины. Вытащите оттуда фильм. Погрузите его в вашу машину. Отвезите домой. Вот как.
– Но машина заперта. У Джерома были ключи…
– Вот для этого тебе и нужен Шарки. Он прекрасно знает, как взламывать автомобильные дверцы.
– Знает?
– Может, и не знает. Может, он ничтожный врун. Но он много лет рассказывал о том, как был вором. В его далекой выдуманной юности был романтический уголовный этап. Если он запамятовал, напомни ему, каким он был мошенником. Говори что угодно, лишь бы он тебе помог. Если он уже напился, то из куража сделает что угодно.
– Но, Клер… это же воровство.
Она в бешенстве напустилась на меня:
– Это не воровство. Это политический акт, ты понимаешь? Этот самодовольный гитлеровский выкормыш ни в коем случае не должен подарить «Les Enfants du Paradis» своему гестаповцу-папаше. Если я могу этому помешать. Только так это Шарки не объясняй. Для него это слишком порядочно. Скажи ему – это реквизиция. Если он начнет упираться, скажу ему, что я даю слово обойти всех сучек на этой вечеринке и дать каждой подробный критический анализ его сексуальной несостоятельности за последние десять лет.
– А если мы не сможем открыть дверь? Что, если?..
– Не
