мадам Олимпии продлить его мучения заставило Кэмерона стиснуть зубы.
– Очевидно, вам известно, что Соланж родила ребенка. Я хочу удостовериться в том, что именно я его отец.
Мадам Олимпия неспешно поставила бокал на стол, а потом пролистала какие-то бумаги и отложила их в сторону.
– Соланж произвела на свет дочь спустя восемь месяцев после вашего отъезда в Англию. На этот раз вы намерены остаться?
– Нет. – Кэмерону показалось, будто стены комнаты движутся на него, и его затылок сдавило болью.
– Жаль.
– Интересно, почему?
– Думаю, для вышеозначенной девочки это не слишком хорошо.
– Вы можете поклясться, что этот ребенок мой?
Взгляд мадам перекочевал на побелевшие костяшки пальцев Кэмерона, вцепившегося в подлокотники.
– Вы были первым и единственным любовником Соланж, мистер Андруз. И я больше чем уверена, что девочка – ваша дочь. Только мне кажется, что сердцем вы уже поняли это.
Кэмерон заерзал на стуле и слегка разжал пальцы. Однако напряжение не отпускало.
– Вы можете это доказать?
– Соланж пришла ко мне с деловым предложением. Если я обучу ее всем тонкостям своего искусства, она станет одной из моих куртизанок. Но с тем условием, что вы должны стать ее единственным клиентом. Она собиралась спать с вами до тех пор, пока не освободится от своего влечения к вам. Я не смогла ей отказать, ведь, как и все члены семьи Тибодо, она обладала изысканной красотой. К сожалению, она солгала, и это ее уничтожило.
– Мне нужна правда, мадам. И только правда. Я очень серьезно отношусь к вопросу отцовства и должен убедиться, что девочка действительно моя дочь.
Мадам Олимпия облокотилась о стол, сложила руки и устремила на Кэмерона прожигающий насквозь взгляд.
– Соланж пришла ко мне вскоре после того, как вы отплыли от берегов Нового Орлеана. Мы очень долго разговаривали. Она намеревалась сохранить беременность и просила моей помощи. Она отказывалась есть и пить в доме матери из страха потерять ребенка, поэтому я приютила ее у себя, чтобы травяные отвары Одали не смогли ей навредить.
Святые небеса!
– Вы знаете о свойствах снадобий Одали?
– Конечно. Несмотря на то что я очень тщательно слежу за своими подопечными и даже приглашаю к ним доктора, иногда все же случаются неприятности. Возможно, душа Одали черна как ночь, но она оказывает мне неоценимую помощь. Так что, да, я знаю, на что она способна.
Мадам Олимпия вновь принялась перебирать лежащие на столе бумаги, а потом устремила взгляд куда-то поверх плеча Кэмерона.
– У меня есть кое-какие мысли относительно того, что случилось с Соланж.
Боль, поселившаяся в затылке Кэмерона, острым ножом вонзилась в мозг.
– Что вы хотите сказать?
– У меня нет доказательств, поэтому я предпочту промолчать. Я знаю лишь то, что Одали очень разозлилась на дочь за то, что та подарила вам свою девственность,
