лица женщин, которых достал невыносимый быт и вечно бухой сильный пол. А если трезвый, то дико недоумевающий, почему этим никто не восхищается. На лицах женщин отпечатана мысль: «Дёрнул же чёрт родиться бабой в таком клозете! И чего это мужики повадились пол менять? Чего хорошего быть бабой, хоть бы кто объяснил». Устало тащат огромные котомки с картошкой и дешёвой крупой. Лишь Вася на каблуках бодро скачет куда-то по колдобинам: ему помогает жить мечта стать женщиной. Хотя живёт в среде, где даже природные женщины не ходят на каблуках. Дороги не пригодны не только для автомобилей, но и для женских каблуков.
Власть селит людей в аварийные бараки и переполненные коммуналки не из вредности. Другого жилья в самом деле нет. Его нет как такового. Его никто не проектировал, не строил, когда надо было это делать. Жилое строительство можно сравнить с возделыванием сада, где надо постоянно вести работы, срезать отмирающие ветки, сажать новые культуры, выпалывать и выкорчёвывать отжившие свой век растения. Ничто не служит людям вечно, любое здание рано или поздно приходит в упадок, его надо заменять новым, уже построенным.
От состояния жилого фонда напрямую зависит развитие населённого пункта. Если у него нет своих учебных заведений, то вся надежда на приезжих специалистов. Но они убегают, когда их селят в здание, которое выглядит, словно после бомбёжки. И называть нынешнюю молодёжь избалованной просто смешно. Вы извините, но советская молодёжь была избалованней, получается. Потому что их никто в аварийные здания не селил, когда они приезжали в глубинку работать инженерами, агрономами, врачами и учителями. Им давали нормальное жильё, отвечающее нормам того века. Они так до сих пор там и живут. Но уже вместе с постаревшими детьми и повзрослевшими внуками. И их старенькие квартирки нормам нового века уже не отвечают. Комнаты обставлены как казармы, где только кровати, иногда в три яруса. Это не дом, а ночлежка какая-то, где можно только спать, чтобы после пробуждения сразу бежать на работу. Если кто-то из жильцов в таких халупах пьянствует и дебоширит, страдания остальных увеличиваются в разы. Не удивительно, что многие и на вторую работу устраиваются, и на третью.
Но Ульяне жильцов дали замечательных, оба после института, приехали работать в посёлок при станции. Он – инженер депо, его жена устроилась музыкальным руководителем в единственный детский сад, уцелевший на всю округу. Привезли с собой электронное пианино, играли на нём по вечерам чудесные мелодии вроде «Rose» Джеймса Хорнера. Даже куры стали охотней несись, а Бурёнка, когда наступала пауза, мычала из сарая: ещё! Учили играть Ульяну: чудо-пианино само высвечивало клавишу, на которую надо нажимать, так что через пару занятий она неуверенно выжимала первые ноты «Ode an die Freude» и «Con te partiro». Ну и ну! Рассказать кому – не поверят, до чего дошёл прогресс. Муж, был бы жив, даже не знаешь, как и отреагировал бы. Наверняка, поколотил бы, а то и развёлся бы с «этакой вертихвосткой».
У
