первый же день. Потом ещё практика несколько лет.
Молодёжь с того момента перестала умничать и хихикать, а перешла на свои обычные разговоры. Почему-то нравилось их кормить. Так бы и готовила им, лишь бы не уезжали. Уплетают всё с таким удовольствием, как могут только дети, которые ещё растут. Конечно, если каждый день пешком мотаться к станции и обратно, то аппетит нагуляешь зверский.
Они очень много общались. Ульяна даже не думала, что с молодёжью, которую нынче принято считать испорченной и циничной, так интересно поговорить. Нравилось слушать их, потому что они умудрялись говорить чисто, без мата и модного нынче блатного жаргона. Когда был жив муж, она мало с кем общалась, потому что он сразу шипел: «У-у, сплетницы проклятые!». Сам с ней почти не разговаривал, сразу ставил на место, чтоб не лезла в серьёзные мужские разговоры с дружками, которые преимущественно трепались на тему, какие все бабы бяки, а мужики на их фоне – просто загляденье. Нахваливали самих себя и недоумевали, почему больше никто этого не замечает. Или пересказывали друг другу, что видели по телевизору. Заметив Ульяну, начинали подтрунивать, сыпать какую-нибудь пошлятину, пребывая в полной уверенности, что любая женщина просто счастлива от подобных «знаков внимания». Говорили с ней, как с дурой, и млели, что ей от этого не по себе, видимо, понимая такую реакцию совсем иначе. Муж свирепел и запускал в Ульяну стаканом. Один раз погнался, чтоб проучить эту «подлую бабью натуру», но она спряталась в сарае у коровы-заступницы. Он совсем рассвирепел, обложил сарай сеном и поджёг. Его пьяные собутыльники заржали ещё громче, только один перемахнул через забор, позвал участкового и соседей, которые кинулись тушить огонь. А корова выбила рогами дверь и погналась за мужем Ульяны. Он проворно запрыгнул на руки к жене, корова остановилась перед ними как вкопанная. И тронуть не смеет, потому что перед ней хозяйка, которая держит на руках источник всех проблем в доме. Корове сложно понять, как людям удаётся жить с теми, кто для жизни совсем не подходит. Да ещё держать на руках тех, кто тебя настолько ненавидит. В животном мире такое невозможно, там подобную агрессию сразу распознают как признак полной непригодности, а странные люди додумались на этом выстраивать отношения.
Муж с тех пор коровы побаивался и называл «проклятым бабским отродьем». Из обитателей дома только кота не презирал, иногда даже гладил: «Уважаю, мужик», а в кошку, что жила раньше, швырялся объедками: «Жри, сука». Ульяна от такой ненависти терялась и по молодости даже пыталась разубедить его, что женщины не такие уж плохие, пока её не спросил внутренний голос: «А надо ли?». От участкового она тогда тоже наслушалась:
– Ёперный театр, как же вы мне надоели! Когда вы начнёте жить по-человечески? У Новицких опять бытовуха, Глебовы по пьянке уже третьего ребёнка в пруду утопили, Рощин у Кораблёвых с крыши рубероид снял и пропил, а Смолин пожилую мать прибил. Главное, только отсидел за убийство тёщи, что многие очень понимают и даже уважают, но маму-то
