принес на прошлой неделе, нужно сменить воду, а ваза слишком тяжелая.
Они закрывают глаза, когда Мартен их причесывает. Некоторых нужно целовать на ночь или обнимать. Мартен заботится о них, а сам будто не старится. Когда он вечерами меняет им простыни, они смотрят, как он сражается с матрасом. Он их утешает и сидит с ними, пока они снова не устанут.
Возле кровати всегда найдешь россыпь разноцветных таблеток и фотографии давно умерших в тяжелых рамках. На столе – аккуратно сложенные газеты, объявления, расписания игр в бинго, медицинские бланки, приглашения на выпускные церемонии и прочие свидетельства достижений.
Все в жизни повторяется, но для кого-то другого.
Сегодня Мартен идет по коридору с ведерком пластмассовых букв. Еще очень рано, только шелест кондиционера доносится через вентиляционные решетки в полу. В кафетерии пусто, но пахнет едой и отдушкой для ковра. Ковер тонкий, так что коляски и ходунки о край не запинаются. Есть место, где поставить их поодаль от столов. Некоторые постояльцы слишком горды и еще не освоились.
Сейчас январь, но в Калифорнии всегда солнце. Коричневые кожаные сандалии смотрятся на Мартене благородно. У него белые, как зола, ноги, каждый волосок оживает в ванне. Ему нравится рассматривать свое тело в воде. Давно, в Париже, человек без лица отдал его на людной улице, чтобы оно стало предметом желания для покойной жены Мартена.
Иногда он закрывает глаза и погружается в воду.
В темноте, за завесой мыслей, его всегда кто-то ждет.
Раньше Мартен невидимкой переплывал от одного человека к другому. Он был один, если не считать эха другого сердца.
Отсутствие, которое позднее потребует Бога.
Когда заканчиваются долгие дни, полные мелких проблем, Мартен вынимает ноги из сандалий и опускает их в тазик теплой воды с антисептиком, который сестра заказывает во Франции.
По большей части, вечерами он смотрит телевизор. В дождь или ветер все выключает и открывает окно.
Он был женат тридцать четыре года.
Жили они в Пасадене. Воспоминания составляют ему компанию. Он не думает, что найдет кого-то еще. Он счастлив тем, что было. Желание утоляется памятью об исполнении.
Белые буквы в ведерке сделаны из пластмассы. Тонкими корешками они крепятся к доске объявлений, испещренной дырочками. Буквы говорят без рупора. Мартен закрывает раму и отступает назад.
В кухне слышен стук ножей. Смех. Отголосок радио. Стоя с доской в руках, Мартен думает, не лучше ли было сперва отнести ее ко входу в столовую, до того, как укрепил буквы. Но логика в этом случае едва ли применима: каждая буква весит не больше спички.
В пятницу прибыл новый постоялец из Англии.
Мартен помнит, что видел его в холле, потому что голова у этого постояльца очень обезображена. Он приехал на заднем сиденье белого «Мерседеса», всего с одним чемоданом. С ним был молодой человек, сын или внук, которого кто-то
