style="font-size:15px;"> Внизу я долго смотрел на почти пустые чашки на кухонном столе. Все еще теплые. Вызвал в памяти его тапочки. Его ножки. Пижаму в гоночных машинках. Кроткий взгляд, спрашивавший: «Где твоя голова?» В нем что-то было, как в том мальчике в Париже, который приносил пироги в парк, мне и другим бездомным.
Теперь еще один ребенок.
Нет.
Еще один маленький бог. А мистер Хьюго – ребенок; там, на диване, и у него есть чай и кто-то, с кем можно сидеть в тишине, пока проходит ночь.
Меня пробудил от сна чей-то другой сон.
II
Дэнни обычно приходил после школы. Его мать не возражала, она работала допоздна. Я что-нибудь ему готовил. Дэнни больше всего любил рыбные палочки, фасоль и картошку фри по-американски. Он вынимал картошку из холодильника, раскладывал на противне. Рыбные палочки надо было готовить на медленном огне, иначе они оставались холодными внутри. Дэнни смотрел телевизор, временами смеялся. Я слушал через буфетное окошко, и мне было легко, не страшно.
Потом мы вместе ели. Мужчина и мальчик за столом: для меня это было эхом давних лет. Нож и вилка были для Дэнни слишком большими. Я думал про тот нож. Вспоминал тот нож. Мой отец хранил его на каминной полке. Надо было его зарыть. Потом Дэнни меня прерывает. Нужно еще кетчупа, мистер Хьюго, еще коричневого соуса. Он поливает уксусом свою картошку, потом мою. Я не люблю уксус, но уже поздно, я его только обижу. Дэнни всегда оставлял напоследок одну рыбную палочку. Я так и не узнал, почему.
Когда он уходил, я убирал посуду. Иногда оставлял тарелки от обеда до утра. Фасоль, застывшую на керамике, было почти невозможно отмыть, но было легко, не страшно.
Как-то днем Дэнни принес новые карандаши, и мы рисовали перед детской передачей.
– Облака у тебя хороши. Как будто ты их с неба украл.
Молчание.
Штрихи по бумаге, как вздохи.
– Нельзя, – сказал он.
– Что?
– Украсть облака.
– Знаю, я просто хотел сказать, что рисунок удался.
– Я в школе много рисую. Лучше бы мы весь день рисовали, но мы не рисуем.
– А чем еще вы занимаетесь?
– Не знаю, – сказал он.
– Не знаешь?
– Всяким сложным.
– Например?
– Например, читаем. Просто у меня не выходит.
Я немного подумал.
– Многое в жизни сложно, Дэнни. Жизнь иногда летит в тебя такими большими кусками, что не увернешься.
Мне показалось, он обиделся.
На обед была рыба, варенная в пакете. Горошек. Хлеб с маслом.
Я смотрел, как он спихивает горошины с тарелки. Он сказал, что рыба ему не нравится, хотя я видел, что нравится. Тут я понял, что происходит.
Его мать не пришла, когда закончилась передача «Живите, смеясь». Начались десятичасовые новости. Мы послушали Биг-Бен и анонсы. Дэнни сказал, что все в мире идет не так.
Потом позвонила его мама.
