style="font-size:15px;"> А как советская власть охраняет свои устои, мне не надо было рассказывать. Я здесь, в советской стране, долго прожил и, к сожалению, никогда не чувствовал себя счастливым, почти все помнил (счастье – это иметь крепкое здоровье и ничего не помнить, Э. Хемингуей).
Я понял, что лететь в Тбилиси надо как можно быстрее, чтобы увидеть все своими глазами, обнять своих близких, друзей, родственников. В конце концов, просто успокоиться, удостовериться, что они живы и здоровы – дочь с мужем, мои маленькие внуки, вся многочисленная родня. И, конечно, я был полностью солидарен с оставшимися там, за хребтом Кавказа, где была в ходу шутка – «коммунизм – не за горами».
Через неделю после сообщения о «беспорядках» я уже прилетел в Тбилиси, чтобы увидеть все своими глазами.
До Дигоми, точнее до Дигомского массива (так тогда назывался новый район города), где жила моя дочь с мужем и детьми, где я и остановился, слава Богу, эти события не достигли. Все ограничилось, как оказалось, центром города, проспектом Руставели, площадкой около Кашветской церкви, Домом художников и Домом правительства, вокруг которого кипели страсти, и на ступенях которого объявили многодневную голодовку несколько сот тбилисских юношей с требованиями отделения Грузии от СССР.
На следующее утро я сел около своего дома в Дигоми на автобус и вышел около почтамта на Руставели. Я всегда любил прогулку по этому нарядному и какому-то праздничному в любое время года проспекту. Народу было не более обычного, но на гранитной обочине проспекта, на ступенях Дома правительства, лежали горы цветов. Кое-где стояли сгорбленные женщины, определить возраст которых было невозможно. Как обычно в Грузии, некоторое время после панихид и похорон, женщины были в траурных одеждах – во всем черном, с черными кисейными платками на головах, почти закрывающих лица. Точное число жертв еще не было известно, по слухам погибло около 20 человек и почти все погибшие оказались женщинами. Причины гибели в разговорах очевидцев предлагались разные – от саперных лопаток, которыми орудовалисолдаты, до раздавленных в потасовках при выдавливании войсками ночного сборища у Дома Правительства.
Позже стали говорить и об отравлении многих демонстрантов во время разгона толпы специальными средствами, что очень долго категорически отвергали официальные лица и вторящие им «средства массовой информации». Через короткое время весь Тбилиси уже знал примерное число погибших, пострадавших с разными телесными повреждениями и отравленными. За помощью в больницы и клиники обратились около трехсот человек. В таком городе, где все друг друга знают, и многие состоят в родственных отношениях, эти сведения и новые для горожан слова – «саперные лопатки» и «черемуха», быстро вошли в обиход. А ведь начиналось все достаточно мирно и спокойно.
Митинги
