с этим уникальным видом самобытного чукотского искусства. Эти работы идут на правительственные подарки, да продаются за границу за большие деньги.
Борис потихоньку приглядывался к своим спутникам: Константину Константиновичу и Сергею Леонидовичу, они оба были старше. Сначала стал вспоминать, что он о них узнал в Москве, их послужной список, а потом сказал себе, что только в деле, а не по бумажке познается человек. Стал ждать дела.
В конце первой недели произошло событие, которое заставило вспомнить слова Голубцова. Константин Константинович напился, и пошел проветриться на палубу. Он был сильно пьян и поэтому никак не мог закурить, папироса у него упала. Он в сердцах хотел ее пнуть, но попал ногой по чьей-то руке и выругался матом. Рука не выпустила папиросы, а подобравший тихо стал отходить. Это был дежурный заключенный. Константина Константиновича это взбесило. Он кричал медленно, язык заплетался, но очень желчно и зло:
– Слышь, начальник, почему это я, честный советский гражданин, должен, по твоей милости, плыть со всяким дерьмом, предателями и богомольцами? Дайте мне пулемет, я их всех уложу тут, сук этих, что немцам жопу лизали, и святошь за одно, одним миром мазаны-он стал размахивать кулаками.
– Э, Костя-Костя, плавает дерьмо, а мы идем- сказал, хихикая, Сергей Леонидович и хотел увести Костю, но того распирало:
– И откуда взялся этот щенок? Перед кем он выслуживается? Двадцать четыре года, а он и институт кончил, и уже опыт работы семь лет. И кто ж это тебя так гладко по жизни ведет, приютский заморыш, кто это к тебе так благоволит? – не унимался он.
На палубе появился Борис. Капитан, матросы, охрана и заключенные замерли. Стояла тишина, все ждали, что ответит Борис.
– По жизни меня ведет Господь Бог! Я верующий, как и многие здесь. На ваши слова скажу «не суди, да несудим будешь!». Все ваши притензии по поводу руководства, командировки и т. д. вы напишите в докладной по прибытии в Москву. Сейчас рекомендую выспаться. И я вам советую вести себя прилично, пьянства на работе не потерплю.
Услышав такое, Костя даже чуть протрезвел. Такая сила стояла за этими словами. Ответ поразил не только его. Заключенные расходились и радостно гудели"достойно ответил!». Охрана хмыкала, «верующий, а вот не побоялся открыться-ведь эта пьянь-гад.» Матросы, подмигивали, хлопали дружески по плечу"свой парень!» Капитан ушел молчаливый и задумчивый. Сергей увел Костю, уложил спать и пришел к Борису:
– Да, начальник! Ты даже меня удивил. Наверно крепко веришь, раз ничего не боишься.
– Верую, Господи помоги моему неверию (Мр.9:24).
– Да мне все равно. Слышал, работать с тобой хорошо, а остальное… ты смотри с каффой осторожней будь.
– С каффой? а кто это?
– Каффа – змея, по Средней Азии знаю, мала, но очень ядовита. Константин Константинович во сне посвистывает, как она. Да и опыт «жалить», слышал, у него есть – и он вышел.
На душе у Бориса
