уж вчера не сделал ничего, то хоть сегодня выясни, как у кого дела. А я, когда потом к тебе наведаюсь, так ты мне все расскажешь. И если все же были пострадавшие, то полечи их. Ведь, помнишь, я тебе сказала, что ты можешь? Вот, дай мне свои руки.
Антон вытянул руки вперед. А девочка взяла их и поднесла к своим щекам.
– Очень хорошо, – произнесла она, – греют. Да ты и сам-то попробуй. Только смотри, когда лечить будешь, руки держи на некотором расстоянии от того места, где болит. А то обжечь можешь. У тебя теперь большая сила в руках есть. Почти такая же, как и у меня, да и вообще у всего живого. Ты теперь способен лечить ими и восстанавливать даже сильно поврежденные места. А все потому, что у тебя не только восприятие непосредственное, но и воздействие. Ты теперь можешь безо всяких посторонних предметов или других приспособлений, чем обычно люди пользуются, видеть других людей, причем самую их сущность и воздействовать на нее. И кстати, даже на сны. Поэтому, полечи их, кротик.
Антон поднес ладони к своим щекам. Да, действительно теплые, даже горячие. И что же, он способен теперь ими лечить и избавлять людей от кошмаров? Не верилось ему как-то. Нужно было как-нибудь попробовать при случае. Хотя, конечно, сама Люн вряд ли могла его обманывать. Ведь даже та, ужасная женщина этой ночью, которая пыталась его задушить, такая холодная и скользкая, тоже пострадала от его рук.
– Вон она прямо как к стенке отлетела, даже след остался. А я-то не так уж сильно ее и ударил. А она мало того, что неживая была, так все равно силу почувствовала. И тепло. А потом еще зажженной свечки испугалась, тоже горячей. И за шкаф платяной спряталась, а до этого по потолку ползала…
Антон посмотрел на Люн. Он и сам не заметил, как невольно разговорился вслух и случайно выболтал ей кое-что из того, что произошло сегодня ночью. Но ведь он так не хотел об этом говорить. Да, очень не хотел, но рассказал. Да еще и напугал ее едва ли не до полусмерти. Потому что девочка смотрела на него такими глазами, что у него у самого заныло сердце.
– Люн, прости, – попытался он все исправить, – ничего этого не было. Это я просто так, – мысли вслух. Не видел я эту женщину, не трогал ее. Да это все ночной кошмар. Она… да я… да ее вообще здесь не было.
Но девочка его уже не слушала. Она немного отодвинулась на стуле от стола и словно бы плотнее вжалась в его спинку. Лицо ее вдруг стало неподвижным и, несмотря на легкую флуоресцирующую прозрачность, побледнело. Нижняя губа ее слегка дрожала, а маленькая ручка невольно потянулась ближе к ней, как будто бы в отчаянной попытке сдержать крик. Так она и сидела около минуты, а затем неторопливо встала и приблизилась к окну. Антон сразу догадался, что Люн сейчас уйдет.
– Нет, – едва не закричал он, – нет, прошу, выслушай меня! Я не хотел тебя пугать всеми теми ужасами, что были этой ночью. Просто как-то само-собой вырвалось. Да ты, быть может, и не веришь, что эта женщина действительно тут была. Да ты глянь только. Вот, – он подбежал к кровати и разгладил простынь. – Вот, смотри, видишь
