по паре». Около трети девочек (для физмхеха немало), около трети с привилегиями (рабочий стаж, солдат, посланец республики). Половина из провинции – общежитские. До финиша дошли не все.
Колхоз 1-2 курс. Горчаков, Сусси, Шелест, автор
Богданов, Горчаков, Семенов, Збарский, Рогозовский, Шейнкман собираются заниматься спортом. Каким?
Учеба на физмехе. Будни
Наверное, каждый переживал эйфорию, ощущение того, что достиг вершин, всё знает. Обычно это происходит после удачно сданного экзамена, окончания школы, вуза, получения значимого результата… Правда, вскоре наступает грустное отрезвление.
На первом курсе наша программа обучения мало чем отличалась от остальных факультетов Политеха. Больше математики и физики, меньше, но все равно много (для нас) начерталки и особенно нелюбимого черчения. Преподаватели черчения и химии (профессор Шишокин) считали физмеховцев слишком самоуверенными и любили нас «макать».
С физикой была катастрофа. Читал ее не Иоффе (его «ушли» с факультета в 1948), не Френкель (скончался в 1952 году) и не Сена (посаженый по доносу коллег как космополит за горнолыжный праздник), а Марк Абрамович Гуревич – кандидат наук, доцент кафедры теплофизики. Он был «хорошим мужиком», хотя некоторые, особенно девочки, его боялись. Хотя сам он иногда и увлекался на лекциях, но аудиторию, по крайней мере меня, увлечь не мог. Кроме всего, он не мог в лекциях пользоваться интегральным и даже дифференциальным исчислением – изложение математики велось неторопливо, хотели соответствовать университетскому курсу. Еще хуже было на упражнениях – задачи нужно было решать, не используя интегралов. К таким выкрутасам после «физтеховских» поступлений я был готов и поэтому ходил у Марка Абрамовича какое-то время «в авторитете» (он вел в нашей группе и упражнения).
«Так называемые «строгие» доказательства и определения гораздо более сложны, чем интуитивный подход к производным и интегралам. В результате математические идеи, необходимые для понимания физики, доходят до школьников слишком поздно. Это всё равно, что подавать соль и перец не к обеду, а позже – к чаю» писал Зельдович. Согласен был с ним и Сахаров.
Создатели института и Иоффе заботились о том, чтобы на физмехе читали профессора, способные развить интерес к математике. Конечно, «классики» предпочитали университет, но до тридцатых годов была практика чтения известными профессорами лекций во многих вузах (многократное совместительство никем не пресекалось).
С момента создания Политехника кафедру высшей математики возглавлял до 1935 г. профессор, членкор с 1924 г. Ив. Ив. Ива́нов. В 1926 году на кафедру пришел профессор Ник. Макс. Гюнтер (членкор с 1922). Знаменитый «Сборник задач по высшей математике» под его редакций, выдержавший 13 изданий в течение 50 лет был издан на кафедре еще до его прихода – здесь работала часть авторов сборника. На кафедре Гюнтер встретил коллегу по университету Ивана Матвеевича ВиноградоваК40, работавшего здесь с 1920 года.
Политехник делился, потом снова собирался. Ставшего академиком Виноградова на физмех не пускали – он заведовал кафедрой у металлургов.
С 1935 года, когда Политехник вновь «собрали», заведующим объединенной кафедры стал выдающийся
