но ведь и он, Чарли, тоже. Оба сняли сорочки на тот случай, если начнут дымить. Пятен быть не должно.
– Надо было рассказать мне, Томас, – говорит он. – Я же твой друг.
Томас отвечает, не глядя на Чарли:
– Да, Чарли, ты мой друг. Но останешься ли ты моим другом, когда я убью кого-нибудь? Когда я стану той женщиной в петле, а тебе будет казаться, будто моя грязь запачкала твою душу? – Он сердито сплевывает, и от слюны поднимается белый дым. – Я гнию. Изнутри. Тут у меня растет что-то, похожее на рак. – Забыв раскрыть сжатую в кулак ладонь, он трет грудь и живот. – Ренфрю говорит, что на континенте есть машина… Ты становишься перед чем-то вроде зеркала, и в нем видна твоя грудная клетка. Кости, если посмотреть туда, белы как снег. А твой дым похож на туман. Чем чернее дым, тем светлее его отражение. – Он снова сплевывает и смотрит на струйку дыма. – Через год-другой я буду сиять как ангел от своей черноты.
Чарли не знает, что сказать. Он уже думал о том, как пересказать Томасу беседу с директором. «Тебя можно излечить», – хочет он сказать, но слова застревают у него в горле.
Когда-нибудь тебя можно будет излечить.
Это совсем не одно и то же.
– Ты с ним знаком? – спрашивает Чарли. – С дядей, который тебя пригласил?
– Видел его в детстве однажды. Вместе с женой. Помню только лысого мужчину и женщину в нарядном платье на другом конце комнаты. Я был слишком мал, чтобы меня представили. Ну, ты знаешь – детские годы греха.
Чарли видит, что Томас снова сплевывает, и понижает голос до шепота:
– Почему ты не можешь поехать домой на Рождество?
Томас фыркает. Струя воздуха окрашена темным цветом.
– Там никого нет. Мать умерла.
– А твой отец?
– Умер. – Теперь он дымит – и через рот, и через кожу. – Опозорен.
– Что он сделал, Томас? Скажи мне.
– Что он сделал? Избил человека до смерти.
Слова падают жестко, коротко, безжалостно. «Вот я какой, – словно говорит Томас, – весь перед тобой, как на ладони». Но также: «Не дави на меня сейчас. А то сломаюсь».
Чарли слышит это и сдерживает дрожь.
– Он избил человека, – повторяет он бестелесным голосом. – Очень хорошо. Как любезно с его стороны. Значит, мы сможем провести каникулы вместе.
Сердце Томаса бьется раз, другой, прежде чем он может что-то сказать или сделать. Его дым меняется, светлеет, становясь скорее серым. Один подросток выдыхает смесь эмоций, второй вдыхает ее. Инфицировать – значит поделиться бременем.
– Придурок.
– Всегда пожалуйста.
Чарли ждет, пока дыхание обоих не выровняется и его кровь не очистится от дыма Томаса. Он словно вернулся в дом после бега наперегонки со штормом – слегка сожалея, что все кончилось. Потом он меняет тему:
– Где ты был целый день? Я обыскал всю школу.
Вопрос
