я выдал правду.
– Как в тюрьме, – сказал я. – За которую платят наши родители.
Он улыбнулся и сказал, что его зовут Томас.
С тех пор мы друзья.
Экскурсия
Наказания приходится ждать долго.
На следующий день бывает стирка, и у Томаса нет выбора: утром мокрая, вонючая сорочка летит в корзину вместе с нижним бельем и простынями. Пятна сажи поблекли, но не исчезли.
Томаса никак не утешает то обстоятельство, что он не один: многие другие мальчики бросают в растущую гору одежду с черными пятнами. После каждого проступка выделяется сажа особого вида, и искушенный в таких делах человек может определить тяжесть преступления по облику пятна, по тому, насколько оно плотное и жирное. Вот почему в день стирки не бывает уроков этики и дыма: доктор Ренфрю, преподающий этот предмет, проводит все утро в своем кабинете, перебирая белье учеников. Список тех, кто сочтен виновным в «нечистых помыслах и действиях», выставляется в стеклянной витрине еще до обеда, чтобы каждый школьник мог узнать, какое наказание ему определено. Два дня дежурства в обеденном зале; переписывание трех страниц из «Второй книги дыма», публичное извинение на школьном собрании – это все для мелких прегрешений. Более серьезные требуют отдельного разбирательства. Виновного призывают в кабинет мастера этики и дыма, где ему предстоит ответить за свои грехи. Там установлено кресло, обтянутое кожей и снабженное ремнями. Мальчики между собой называют его «зубоврачебным». Но в нем вытаскивают не зубы, а правду. Однако при вопиющих отступлениях от надлежащего порядка даже эта процедура считается недостаточной. В подобных случаях устраивают «трибунал». Томас знает об этом только понаслышке. За те недели, что он провел в школе, трибунала не было ни разу.
В классе Томас ведет себя рассеянно и получает выговор, когда не может перечислить четыре первоначала бытия согласно Аристотелю. Зато их бойко выпаливает другой ученик. Его не спрашивают, что означают эти четыре первоначала, как они применяются или какая от них польза; не спрашивают и о том, кто такой Аристотель, хотя в школьном коридоре стоит его мраморный бюст, неподалеку от портрета лорда Шрусбери, достопочтенного основателя школы. Да и в целом, как уже уяснил Томас, здесь больше заинтересованы в форме, чем в содержании, и от учеников требуется только зазубривать имена, даты и числа – так, чтобы они отскакивали от зубов. Пока что Томас считается весьма нерадивым учеником.
Во время обеда он едва прикасается к еде. Школьная столовая по форме и размерам напоминает часовню; в ней стоит жуткий холод. Декабрьские метели забросали окна снегом. Снаружи стекла укрыты белой пеленой, которая высасывает из редких солнечных лучей все тепло. С внутренней стороны из уголков металлических рам сочится холодная вода. Лужицы на полу замерзают и въедаются в некрашеные доски.
Обед состоит из ломтя жесткого мяса, скрытого под кучкой едва теплого гороха. Каждый кусок, который Томас подносит
