девушку, которая была в «гримёрке» рядом с упавшей в обморок женщиной. Оказалось, что это была дочь Аделаиды Петровны. В отличии от матери она не была такой же красивой. Узкое остроносое лицо c неприятной улыбкой и близко поставленными глазами делали её похожей на больную лису.
– Маму увезли в больницу, я только что от неё, – продолжила Светлана. – Я пришла, узнать, что вы сказали маме, когда оказались в «гримёрке». Она пристально посмотрела на Митю.
Мирослав, который всё это время стоял в дверях, чтобы как-то разрядить вдруг ставшую напряжённой атмосферу, быстро освободил единственный в комнате стул, усадил на него Светлану и отправился на кухню, согреть чайник и сделать нехитрые бутерброды.
Оставшись с дочерью Аделаиды Петровны наедине, у Мити как-то неприятно засосало под ложечкой и резко вспотели ладони.
Он начал рассказывать, как и почему оказался в Москве, но разговор почему-то не клеился. Мирослав, который в это время быстро накрывал на стол, тоже подключился к разговору, иногда вставляя свои реплики.
Закончив с сервировкой, Мирик присел рядом с обескураженным другом и стал разливать кипяток по чашкам, в которых уже лежали чайные пакетики с бергамотом. В это время опять позвонили в дверь.
– А у нас сегодня аншлаг! – рассмеявшись, сказал Мирослав и снова пошёл открывать дверь.
Митя привычно хотел насыпать сахар в чай, но не увидев на столе сахарницу, отправился за ней на кухню. Он не сразу нашёл на незнакомой кухне то, что искал, а когда вернулся, увидел, что Мирик сидел на его месте, пил чай и что-то весело рассказывал Светлане. Она сидела неподвижно, с напряжённым лицом и прямой спиной, молча уставившись в пространство. Вдруг она резко встала и направилась к двери.
– Спасибо за чай. Я пойду. Уже поздно.
– Я провожу, – вскочил с дивана Мирослав.
– Не надо, я вызову такси, – уже в дверях ответила девушка.
Когда она ушла, они молча продолжали сидеть некоторое время. Потом Мирослав нарушил тишину:
– А что это было? – спросил он.
Митя недоумённо пожал плечами. Вдруг Мирослав захрипел и стал заваливаться на бок. Изо рта у него появилась пена, он начал таращить глаза и хватать ртом воздух. Митя никогда не видевший ничего подобного, не шевелясь, сидел с открытым ртом и молча наблюдал эту страшную картину.
– Зачем? – прохрипел Мирослав и затих в неудобной позе.
– Кончай придуриваться! – сказал Митя. – Это не смешно.
Но друг продолжал оставаться всё в том же неудобном положении и глаза его стали как будто стеклянными.
– Эй, Мирик! Ты чего? – ничего не понимая, начал беспокоиться Митя и тронул Мирослава за плечо. Безжизненное тело безвольно упало на диван.
Больше всего сейчас Митя Булочкин хотел очутиться в Прокопьевске в своей скромной, но безопасной
