ему навстречу. Немного пораздумав, канареевский абориген решил скрасить свой одинокий самогонный поход недолгим общением.
– Эй, младой, человек, у вас огоньку не найдется? – заплетающим языком поинтересовался Макар, когда их стало разделять шагов этак пять.
Долговязый остановился, похлопал по карманам черных джинсов и утвердительно кивнул.
Макар довольно хекнул, незамедлительно доставая из-за пазухи пачку «Быдломора».
Паренек обвел старика оценивающим взглядом. Затем протянул руку и коснулся подставленной сигареты кончиком пальца. От его прикосновения та в миг обуглилась и посерела. Табак истлел, миновав стадию воспламенения, оставляя в руках старика лишь пепел. Впрочем, и тот незамедлительно осыпался на землю, оставляя своего владельца ни с чем.
Дед Макар ошалело уставился на опустевшие пальцы.
– Это сейчас… Ты сейчас… Это как? – только и выдавил он.
Незнакомец воззрился на деда не менее удивленно.
– Чего «как»? – он будто бы и не понимал, о чем речь.
– Ты ж ее… пальцем сжег… – Макар нервно сглотнул.
Незнакомец в ответ лишь усмехнулся.
– Кого ее?.. Пить надо меньше, дедуль! – посоветовал он, насмешливо хлопая старика по плечу. После чего, как ни в чем ни бывало продолжил свой путь.
Отдалившись от аборигена шагов этак на десять, парниша пару раз обернулся, проверяя, не глядит ли старик ему вслед. А затем быстрым шагом сошел с тропинки, удаляясь в лесистую местность. Но не в сторону строительного забора, ведущего к роднику, а гораздо правее, к оврагам.
В отличие от окрестностей родника, в этом направлении обычно не ходили ни туристы, ни местные жители. По крайней мере летом. Зимой сюда набегали дети с санками – кататься с горки, а в остальное же время оврагами никто и не интересовался. Ну, как никто…
Оставаясь никем не замеченным, паренек спустился в овраг, для экономии времени съехав по крутому склону на пятой точке. Встал, отряхнулся от налипшей грязи и направился к плотным зарослям шиповника, смыкающихся кольцом вокруг небольшой полянки.
За кустарниками, скрытая от посторонних глаз, расположилась потрепанная брезентовая палатка. У ее входа, на раскладном рыбацком табурете, сидела беловолосая девушка в бордовой косухе. Вид у девицы был не самый довольный. В руках она держала походную кружку, доверху наполненную растворимым кофе. Обломанные ногти напряженно выстукивали по аллюминиевой поверхности такт, отдаленно похожий на похоронный марш.
– Где тебя только носит? – поинтересовалась она у паренька, протиснувшегося сквозь заросли шиповника. – У меня кофе уже трижды остыть успел.
– Да так, – отмахнулся долговязый.
Девушка опустила в кружку палец, и кофе забурлил, вскипая от одного ее прикосновения.
– Ты опять раскрылся перед аборигенами? – в голосе
