имя Бог мне иное дал:Морское оно, морское!..
Но душу Бог мне иную дал:
Морская она, морская!
В книге «Волшебный фонарь» просматривается своего рода позиция, программа юного поэта. Уязвленная словами Брюсова о недостаточно «острых» чувствах и «нужных» мыслях в «Вечернем альбоме», Цветаева, можно сказать, противопоставила его критике свой новый сборник. В стихотворении «В. Я. Брюсову» она, прямо цитируя оппонента, отвечает на его критику:
«Острых чувств» и «нужных мыслей»
Мне от Бога не дано.
И завершает сборник стихотворением «Литературным прокурорам» (по-видимому, подразумевая опять-таки Брюсова):
Для того я (в проявленном – сила)
Все родное на суд отдаю,
Чтобы молодость вечно хранила
Беспокойную юность мою.
В 1922 году Цветаева писала о двух своих первых сборниках: «По духу – одна книга». Это действительно так. В 1913 году она, объединив избранные стихи из обеих книг под одной обложкой, выпустила сборник «Из двух книг».
«Волшебный фонарь» критикой был встречен довольно прохладно.
В газете «Речь» от 30 апреля (13 мая по новому стилю) 1912 года была напечатана рецензия Сергея Городецкого под ироническим названием «Женское рукоделие». В ней утверждалось, что «к причудам женским у Марины Цветаевой присоединяются еще ребяческие» и что в некоторых из стихов «есть отрава вундеркиндства»… «Зачем же вундеркиндствовать?» Николай Гумилев в пятом номере журнала «Аполлон» (1912) писал: «Первая книга Марины Цветаевой «Вечерний альбом» заставила поверить в нее и, может быть, больше всего – своей неподдельной детскостью, так мило-наивно не сознающей своего отличия от зрелости. «Волшебный фонарь» – уже подделка и изданная к тому же в стилизованном, «под детей» книгоиздательстве, в каталоге которого помечены всего три книги. Те же темы, те же образы, только бледнее и суше, словно это не переживания и не воспоминания о пережитом, а лишь воспоминания о воспоминаниях… Говорят, что у молодых поэтов вторая книга обыкновенно бывает самой неудачной. Будем рассчитывать на это…» Довольно резко отозвался на книгу Брюсов в обзоре «Сегодняшний день русской поэзии» (журнал «Русская мысль», 1912, № 7). Он писал, что Цветаева продолжает «упорно брать свои темы из области узкоинтимной личной жизни, даже как бы похваляясь ею», что она «начинает щеголять» «небрежностью стиха». И делал под конец вывод: «Пять-шесть истинно поэтических красивых стихотворений тонут в ее книге в волнах чисто «альбомных» стишков, которые если кому интересны, то только ее добрым знакомым».
В конце августа 1912 года Марина с Сергеем переехали в собственный дом в московском Замоскворечье. Дом был куплен на деньги, предоставленные Марине ее сводной бабушкой, второй женой и вдовой А. Д. Мейна, отца ее матери. Как описывала этот дом позднее Цветаева, – купеческий, «с мезонином, залой с аркой, садиком, мохнатым-лохматым двором и таким же мохнатым-лохматым дворовым псом, похожим на льва, – Османом. Дом мы с Сережей купили за 18, 5 тысяч, Османа – в придачу – за 3 р.». В этом доме они проживут лишь до
