главе монархистской «Renovation Espanola». Не застав его, они наведались к Хиль-Роблесу, но тот уехал в Биарриц. Глубокой ночью они вломились в квартиру Кальво Сотело на улице Веласкеса и приказали ему одеться и следовать за ними. Сотело был застрелен в автомобиле, тело выбросили у ворот восточного городского кладбища.
Гневу правых не было предела, хотя собственно правительство не имело отношения к убийству. Те, кто скоро назвался «националистами», всегда твердили, что убийство Кальво Сотело стало последней каплей. Но это не так: к моменту этого убийства в Мадриде гражданские заговорщики Лука де Тена, Хуан де ла Сиерва и Луис Болин арендовали в Лондоне на деньги Хуана Марча самолет марки «Havilland Dragon Rapid», и он уже летел в Лас-Пальмас за генералом Франко, чтобы доставить его в Касабланку, а оттуда в Тетуан, в Африканскую армию. Кроме того, Мола отдал развернутые приказы с инструкциями о начале мятежа между 10 и 20 июля. Фалангисты уже несколько месяцев тайно координировали свои действия с мятежными офицерами, ожидая, когда прозвучит пароль «Ковадонга» – затрагивающее глубинные чувства название места, откуда некогда началась испанская Реконкиста. 29 июня Примо де Ривера сумел передать из своей тюремной камеры приказ Испанской Фаланге присоединиться к мятежу.
С другой стороны, националисты могут настаивать на том, что личная непричастность членов правительства к убийству вожака оппозиции полицейскими чинами не имеет значения. Они восставали не против избранной власти, а против ее полного отсутствия, наглядно продемонстрированного убийством Кальво Сотело. Хотя подготовка к мятежу уже шла полным ходом, убийство Кальво Сотело сделало сторонниками мятежников гораздо больше людей, чем их насчитывалось прежде.
Несмотря на все признаки приготовления к их свержению, лидеры республики никак не могли поверить в страшную правду. Поведение Асаньи и Касареса Кироги отчасти походило на поведение Чемберлена перед лицом гитлеровской угрозы. Похоже, президент республики утратил всякое политическое чутье. Моменты уныния сменялись у него всплесками эйфории. Он и Касарес Кирога не желали слушать даже предостережения верных республике генералов, Прието, депутата-коммунистки Долорес Ибаррури, прозванной «Пассионария», пытавшейся рассказать Касаресу Кироге о приготовлениях Молы в Памплоне. Глава правительства упорно твердил, что «Мола верен республике». Величайший парадокс либеральной республики в лице ее правительства заключался в том, что она не смела защищаться от собственной армии, не вооружила рабочих, отдавших за нее свои голоса.
Несмотря на крайне напряженную атмосферу третьей недели июля, жизнь двигалась привычной колеей. Средний класс по традиции отправлялся в отпуска. Совсем немногие из этих людей догадывались, что само их существование зависит от того, уедут ли они куда-нибудь (и куда именно) или останутся дома.
Часть вторая. Война двух Испаний
Глава 6. Мятеж генералов
Генералы планировали начать государственный переворот с восстания
