рассвету 18 июля единственными очагами сопротивления в Марокко оставались резиденция верховного комиссара и военно-воздушная база в Тетуане; под угрозой артиллерийского обстрела оба объекта через несколько часов были сданы. Все сопротивлявшиеся были казнены, включая верховного комиссара и майора де ла Пуэнте Баамонде, чьей судьбой распорядился двоюродный брат – генерал Франко. Всего за одну ночь мятежники убили 189 человек[137].
Владевший арабским языком полковник Бегбедер[138] обратился за помощью к халифу Мулей Хасану, предупредив, что республиканское правительство может для противодействия восставшим объявить Марокко независимым. Поощрение марокканского национализма представляло опасность для халифа, сотрудничавшего с колониальными властями.
Вечером 17 июля республиканское правительство в Мадриде узнало о восстании. Следующим утром оно выступило с коммюнике: «Правительство сообщает, что восстание ограничивается определенными районами в Протекторате, – и заверяет, что ни один человек на материке не присоединился к этой нелепой затее».
В 3 часа дня 18 июля Касарес Кирога твердо отклонил предложения помощи НКТ и ВСТ. Он призвал всех продолжать нормальную жизнь и «доверять вооруженным силам государства». Он утверждал, что выступление в Севилье подавлено, все еще веря, что генерал Кейпо де Льяно сохранит для республики центр Андалусии. На самом деле Кейпо де Льяно уже сделал прямо противоположное. «Благодаря принятым правительством превентивным мерам, – продолжал Касарес Кирога, – можно говорить о том, что с широким антиреспубликанским движением покончено». Он снова отказался вооружить рабочих, пригрозив, что «любой, раздающий оружие без моего разрешения, будет расстрелян»[139].
Той ночью НКТ и ВСТ объявили по радио «Union» всеобщую забастовку – это было наибольшее, что они могли сделать для мобилизации сторонников. Поступавшие известия свидетельствовали, что заявления властей полны противоречий, лжи и самоуспокоения. Рабочие стали доставать из тайников оружие, спрятанное после событий в Астурии в октябре 1934 года.
Правительство Касареса Кироги поняло наконец, с чем столкнулось, но его позиция осталась прежней. «Его кабинет, – сумасшедший дом, – свидетельствует очевидец, – и главный безумец – сам премьер-министр. Он не спит и не ест, а только орет как одержимый. Он слышать не желает о том, чтобы вооружить народ, и грозит расстрелом любому, кто сделает это по собственной инициативе»[140].
Восстание в том или ином городе обычно добивалось успеха по одному и тому же сценарию: его началом становился захват стратегических зданий, например муниципалитета. При отсутствии военного гарнизона мятежные силы состояли из гвардейцев, фалангистов и сторонников правых с охотничьими ружьями и дробовиками. Они объявляли военное положение, применяя военную терминологию, и кое-где сбитые с толку жители думали, что они выполняют приказы мадридского
См.:
В Протекторате Марокко Бегбедер занимал должности начальника Управления по делам аборигенов и верховного комиссара. После окончания гражданской войны он был назначен министром иностранных дел правительства Франко с 12 августа 1939 г. по 16 октября 1940 г. (
Цит. по:
