боль и другие симптомы болезни. Это утомительная игра, и она прекращается, как только «зрители» покидают сцену.
2) Игра в беспечность у родственников и врачей выражается в улыбках, в словах о том, будто все идет хорошо и больной успешно вылечивается. его в скором времени ждут семья, работа и обычные радости жизни. В то время как у знающих истину врачей это действительно игра, показуха, у некоторых родственников, которые не понимают всю сложность и безнадежность положения больного, это искренняя «игра», выражение искренней надежды на воздействие своего близкого человека.
Исследуя ход и этапы психологического умирания человека, протекают параллельно с физической смертью, необходимо иметь в виду, что глубоко фрустрированными бывают как больной, так и близкие люди, хотя и по-разному. Все они непроизвольно пользуются защитными механизмами, в том числе таким сложным способом, как игра в беспечность.
Игра в беспечность это «надевание» социальной маски, презентации фиктивного Я-образа. Такую игру врача хорошо описал Л. Н. Толстой в рассказе «Смерть Ивана Ильича». Это весьма распространенная игра, это то, что называют также «делать хорошую мину при плохой игре», вариант такого поведения.
Я думаю, что весьма полезно для развития психологической танатологии собрать новый эмпирический материал и расширить данный социально-психологический аспект этой науки.
§ 9. Избавление от психологической защиты
Одним из самых интересных психологических результатов исследований терминально больных и умирающих людей является следующее: в конце жизни они охотно отказываются от той маски, которую они одевали с целью самозащиты – сокрытия или подавления своего страха перед смертью, и охотно идут навстречу психологу, который предлагает им откровенно говорить с ним о предстоящей смерти.
Об этом удивительном явлении, «о прорыве их защиты» (breakthrough in their defenses), многократно говорила Э. Кюблер-Росс[34]. Эта защита возникла из-за того, что все больные хорошо осознают фатальность своего положения даже в том случае, когда никто им об этом в прямой форме не сообщает. О своем реальном положении они узнают по измененному отношению к ним родственников и медперсонала, по исходящим от них косвенным сигналам, по изменению их поведения. Осознание того, что смерть наступает. так тяжко, что больные не желают говорить о ней ни с врачом. ни с родственниками. На начальных этапах психологического умирания они радостно принимают тех, кто способствует этой их тенденции к вытеснению и подавлению мысли о приближающей смерти. Они. таким путем защищаются против переживания экзистенциальной фрустрации.
Однако чем ближе смерть, тем сильнее становится у большинства больных потребность с кем-либо делиться своими заботами, снимать маску, прямо посмотреть в лицо реальности и, пока есть время, улаживать те дела, которые еще остаются неурегулированными. На последних этапах психологического умирания больные уже приветствуют попытки других людей устранить
См.: Kubler-Ross E. On Death and Dying. New York: Macmillan Publishing Co., 1969, pp. 262 a.o.
