которое и покажет, проникнуто ли помещение магией.
У меня была кровь жертвы (курица, которая вскоре станет моим ужином), пыль с пола (как раз из той комнаты) и прядь волос обитателя (Дидьи, живущей наверху). Должно подойти. Интуиция и отсутствие дрожи подсказывали мне, что комната под «Битым черепом» не видела ничего более предосудительного, чем небольшая содомия.
Если так, тогда где проходил Ритуал Пелегринус? И что делал Зимаксис в «Битом черепе», если не проводил ритуалы вместе с тайным обществом?
То, что я делаю, – это всего лишь мелочи, поверхностные вещи, которые под силу любому начинающему магу. Инкантаторы не обращают на это внимания. Однако ритуал некромантии, такой, как был проведен над Кэзо, требует верного направления огромной первозданной силы, которая не может пройти незамеченной мимо того, кто имеет истинное видение. Она вызвала бы пульсации и отзвуки, ощутимые на дальних расстояниях, и ее присутствие сохранялось бы длительное время.
И все же кому-то удалось провести такой ритуал, никого при этом не потревожив. Я был абсолютно уверен в том, что это подняло бы всех на ноги. Квесторы Коллегии Инкантаторум внимательно отслеживают все опасные действия. Я также был уверен в том, что знал бы о поднятой тревоге, поскольку такую вещь трудно держать в секрете. Слухи распространились бы по городу быстрее, чем вирус в детских садах.
В «Битый череп» я собирался вернуться ночью, чтобы проверить Зимаксиса. Продумывая все действия наперед, я по пути заглянул в «Маринованный угорь» и договорился с Красситием, опять наняв Боракса на ночь.
Вернувшись домой почти в полдень, я планировал пару часов поспать, но этому было не суждено случиться. Прямо на пороге Даша передала мне сообщение от Квинтуса Сосия о возможно имеющейся у него информации. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я сразу же вышел обратно.
Квинтус Сосий был торговцем, специализирующимся на редких рукописях. Он был одним из близких друзей моего отца, с которым они по-товарищески соперничали, практически всегда объединяя свои возможности в определенных делах. Он был одним из тех, кто действительно сожалел о крахе моего отца и даже пытался помочь мне позже. Но, будучи искренне признательным, я все же не хотел становиться торговцем и выкарабкивался своими силами.
Его главные конторы, по которым можно было судить о его успехе, находились в Базилике Антония. Он также держал лавки писарей, создающих продаваемые отдельно копии свитков. Он торговал всем – от древних комедий Аристофана до оккультных писаний Ассириканцев, от проверенных оригинальных рукописей до качественных копий, которые обычный клиент едва мог отличить от оригинала.
Его секретарь сразу же пригласил меня войти. Сосий был мужчиной лет шестидесяти со все еще безукоризненно уложенными седыми волосами. Он имел хрупкое телосложение, слегка выдающийся живот и невероятно проницательные зеленые глаза. Привстав из-за стола, он тепло поприветствовал меня:
