определению – рабский труд.
Были и такие помойки, что никакие сюрреалистические картины не идут с ними в сравнение.
Прошли годы, и, вспоминая эти пейзажи, этот отрицательный опыт, я уже путаюсь, где была реальность, а где мне это снилось.
Для реальности – слишком нереально, а для сна – слишком извращённо.
В снах приходили ко мне мои усталые работяги и мы шли по каким-то адресам – то на несуществующий чердак, то в зловещий подвал. И копали, копали, и вгрызались железными лопатами, и врубались тяжёлыми ломами в слежавшиеся горы мусора, как и было в реальной жизни.
То мне снится, что мы с Лианой Панцулаей очищаем чердак в старом доме на Малом Кисловском, том самом, постройки семнадцатого века, со сводчатыми потолками в подъезде и стенами метровой толщины, с множеством подвалов, неожиданных бетонных колодцев, заваленных доверху многолетним дерьмом.
И будто Лиана говорит мне, что нашла там тарелки, и не знает, что с ними делать.
То мне снится после реального убийства на Суворовском, 12, его длинный, не кончающийся чердак со множеством выходов на чёрные хода. Я иду одна при полной тишине, рискуя встретиться с кем угодно в любом из отсеков этого бесконечного перехода.
Так и было в реальности до убийства. После него одна туда уже не ходила.
То во сне я вскакиваю от страха, что проспала время выхода на очистку крыши, и мои отверженные и забытые в рассветных сумерках сгрудились в назначенном месте и тщетно ждут.
И теперь, повторяю, я не знаю, что было явью, а что сном
Картонные пирамиды
На углу Большой Никитской улицы располагалась одна ушлая контора или, как нынче принято говорить, офис. Рядом с ней на том же углу, к несчастью, были расположены наши контейнеры для мусора.
Передвинуть ни офис, ни контейнеры возможности не было, и их трагическое соседство приводило нашу бригаду к головной боли, будучи регулярно причиной неожиданного сокрушительного опустошения карманов, и без того тощих.
В сумерках, ближе к ночи, когда вся страна блаженно расслаблялась после трудов праведных, из этого, так сказать, офиса выползало неуловимое странное существо, нагруженное горой пустых картонных коробок. Крадущимися, осторожными прыжками оно молниеносно достигало контейнеров. Голубушки, уже убранные и вылизанные, стояли в своей невинной пустоте в ожидании следующего дня.
Лишение девственности происходило мгновенно, и так же мгновенно охальник растворялся в сгущающейся мгле.
Поутру растерянный дежурный утыкался прямо носом в картонные пирамиды, бесстыдно торчавшие в поруганных бедняжках.
Ещё хорошо, если успевал быстро убрать следы преступления, и они опять начинали сверкать своей непорочной чистотой. Ну, как хирургическая операция по превращению женщины в девушку для особо привередливых мужчин.
Однако иногда некоторые извращенцы в администрации ДЕЗ'а из любви к искусству стращать и наказывать,
