вам пришлось посещать балы, к примеру, вы бы устали только от тех тем, что ныне обсуждают: «Ах, мадам Адамс в плохо затянутом корсете»; «Ах, у лорда Кемингена слишком тонкие лодыжки в этих штанах»; «Ах, миссис Уилкинсон присела на стул не напротив мужа, а ее муж ехал по ходу движения кареты, а не против него». Тьфу, – выругался Штальский. Дамы еле дышат в этих корсетах, а врачи, кстати, настаивают, вопреки всякому здравому смыслу, на том, что ношение этих железок в кружевах полезно!
– Я вообще боюсь в свет теперь выходить, – откровенно, но не очень громко проговорил Йозеф. –современные кринолины и шлейфы такие длинные, что можно ненароком наступить на подол даме, а это, как вы знаете, недопустимая оплошность и повод для насмешек. Как молодые люди теперь танцуют, ума не приложу? Слава богу, я лишен счастья развлекать дам ради соблюдения этикета. Мне уже можно просто сидеть в стороне и посмеиваться над каверзами новой моды.
Николая явно забавляла эта беседа, ему не было дела до светской жизни, но видимо его гости были вынуждены посещать подобные мероприятия.
Наконец, вопросы моды, фигур, лошадей, корсетов и многой другой светской чепухи были обговорены сполна. И веселая компания перешла в бильярдную комнату. Там им уже никто не докучал и не заходил в двери. Господа разлили вино по бокалам, Йозеф Брунштейн уселся в мягкое зеленое кресло и взял газету в руки. Август-Фредерик Штальский рассматривал новенькое сукно трехметрового бильярда, а Николай в это время снял модный фрак из синей мягкой ткани и остался в светлых брюках, белой рубашке, жилете и галстуке-платке с янтарной брошью в форме лилии. Йозеф опять вернулся к вопросу фигуры:
– Вот для кого вся эта мода! Вам, Николай, плотные ужины не мешают быть обладателем тонкой талии. Да, кстати, если вас не затруднит, не могли бы вы мне протянуть один из шаров со стола, я хотел бы оценить мастерство конкурентов.
Николай передал Брунштейну шар, мастер долго крутил его в руках, после попросил второй и третий, взвесил их на ладони и критично сказал: «Ничего переделывать не нужно». Что значило, шары были прекрасными.
– Могу быть спокойным, – пробурчал Брунштейн. – Лондон без меня не пропадет.
Это звучало достаточно ревниво. Было видно, что старику немного жаль того, что столица без него может с легкостью обойтись. И Николай улыбнулся:
– Вы же теперь заняты чем-то другим, – сказал он, желая все-таки выведать у скрытного гостя правду о его новом занятии.
– Да, да, – снова уходя от ответа, пробурчал Йозеф и погрузился в чтение газеты. Николай его не торопил. Он предложил Штальскому расставить шары на сукне и сделать первый удар. Тот уже снял свой темно-зеленый фрак и «ошейник», как он без большой любви назвал шейный платок. И расстегнув две верхних пуговицы рубашки, начал игру. После первого удара Йозеф воскликнул, вычитав в газете:
– Ну вот, стоит отсутствовать в Англии несколько недель, и уже что-то придумали новенькое!
– Что конкретно
