выведовал из чего можно выстроить новую надежду, окутывал в нее выбранное лечение, наставлял, успокаивал, одинаково для каждого, не важно от имеющихся средств, запущенности болезни, состояния здоровья, черт характера, обреченности. Каждый! выходил обнадеженным, даже, если понимал, что жить осталось месяц – два. На что была его надежда? На будущее – у вечно живущей души будущее – это Вечность! Такой знал, что сделал все, что смог не только для своего тела, но и души.
Сам верующий, он заставлял поверить и атеиста, и разуверившегося в справедливость, и отчаявшегося сопротивляться, и отказывающегося принимать неизбежность собственного ухода сейчас. Для последних этого существования становилось, чуть ли не необходимостью, стоит ли говорить о других.
«От куда берет он силы, где конец его терпению, когда же он попросит, хоть что-то для себя? Он ни разу не оправдался, не проронил ни слова о себе, своих нуждах, а их не может не быть, не заявил о своей усталости, не оскорбился на ругань, обвинения, издевательства, не попросил хоть минуту отдыха. Он принял всех! А я?! А я думал все это время только о себе, о том, как все они надоели, о том, как хочется окончания мучений, о тающей надежде, о зле всего мира, из которого выключил себя, видя проявление этого демона только в свою сторону, хотя сам был его исчадием… Я, я, я и более никто, кроме меня!
Как может думать только о них и нисколько о себе?! Вот так рождаются кумиры, полубоги, легенды, хотя он только человек – был, есть и будет. Если бы все были, как он, то он смог бы быть более свободным, менее занятым, а главное мы более здоровыми, и чаще ремиссирующими – якобы временно выздоравливающими. Но не мы выздоравливаем, а «он» – это подлое, коварное, паразитирующее на людях существо, затаивается почему-то в организме, по ему одному известным причинам, хотя бывает так, что затаившись, не находит в себе более сил, что бы выползти снова!
Что пугает его, или гонит прочь? Почему он так не исчезает у меня…, пока не исчезает?! Я хочу, что бы произошло и у меня, я хочу выздороветь, даже не знаю зачем и не важно на сколько времени! Мне всегда будет мало времени и мало жизни! Господи, как же я слаб! Только о себе! Как же он, этот внешне тщедушный человек, Илья, может только о них…, о нас?! Я ничтожество, а он…, он Твоя милость и милосердие в одном лице, но и на него обижаются, но и его ругают, и его поджидают опасности, и он когда-нибудь заболеет чем-то и когда-нибудь покинет этот мир. Наверняка таких, как он Ты встречаешь Сам! Господи помилуй!» – и ни одна другая мысль не посмела перебить эти размышления, переворачивающие глыбу за глыбой в сознании этого несчастного человека, совершенно по-иному выстраивая и его собственное мировоззрение под воздействием происходящего, и разве это не чудо?!…
Прием окончился вместе или одновременно с «процедуркой», хотя по ее тяжести и самой причине ее проведения, подобный уменьшительно-ласкательный тон сам по себе не уместен!…
