Будет трудно, но без трудностей не бывает результата, которого хочешь достигнуть.
Тоскливо скользнув глазами по Амалии, Антон грустно вздохнул, попытался еще что-то сказать ей, но не нашел слов, развернулся и быстро ушел.
– Береги себя, не лезь на рожон! – только и успела крикнуть Амалия, глядя вслед удаляющемуся Антону, такому родному и близкому с детства товарищу.
Ближе к вечеру перестрелки возобновились, с окраин города слышался грохот взрывов. Под утро всё стихло. Алый, кровавый восход с тяжелыми, багрово-фиолетовыми тучами разлетелся по синему небу. Словно зарево гигантского взрыва, повис он над городом.
Черный дым клубами поднимался над горизонтом. «Горит вокзал! – шептались вокруг люди. – Что же с нами будет?» – «Слыхали, что ихний комиссар сказал: сидите тихо по домам, не вылезайте без надобности, – судачили соседи. – Магазины все позакрывались. Купцы ждут, чем все это закончится».
Вскоре по городу с бешеным топотом пронеслись конные казаки. Через некоторое время в окно тихо постучали. Амалия, отодвинув шторку, узнала Антона. Едва открыла дверь, как он, обессиленный, ввалился в комнату, упал на пол.
– Что с тобой? – испуганно спросила Амалия, бросившись к Антону.
– Я ранен, за мной гонятся. Укрой меня, – простонал он.
Перевязав рану на ноге Антона, Амалия с помощью брата уложила его на кушетку возле окна.
– Извини, Амалька, доставил тебе столько хлопот. Я думаю, они не посмеют обыскивать твой дом, зная, что ты – невеста сына Акбаша. А я долго не задержусь – передохну и к вечеру, затемно, подамся на станцию Аргаяш. Там все наши собираются, к утру снова пойдем на город. Возьмем город, а там, впереди, Сибирь. Погоним и добьем их там, ближе к зиме.
– Лежи, лежи, – подсела она рядом с ним. – Сейчас напоим тебя чаем. Рана у тебя не тяжелая, кость не задета. Только вот бледный ты, крови, похоже, много потерял.
Рука Амалии невольно потянулась к нему, осторожно погладила его по густым русым волосам.
– Антон, «гордый орёл», Челяберкет, – прошептала она.
Антон, нежно взяв ее руку, поднес к губам. Его горячее дыхание прокатилось по всему ее телу. Амалия не убрала руку, а ласково, пальчиками, погладила его щёки, вспотевший лоб.
Она любила Антона какой-то другой любовью. С самого детства он защищал ее.
Глядя на фотографию отца Амалии, висевшую на ковре, Антон сказал:
– Теперь я понимаю – твой отец был герой. Георгиевский крест зазря не давали. А где твоя мать? Не вижу.
– Она еще зимой умерла. Мы с братиком одни остались.
– Значит, тогда, весной, вы уже были сиротами. Прости, не знал, а то не бросил бы вас, – сказал он устало.
– Ты помолчи, Антон, у тебя жар. Постарайся заснуть.
– Мне страшно… – шевелил он губами, уходя в забытье. – Ты прости, тогда отец Хасана предложил мне выбор… – бормотал он, не отпуская ладонь Амалии.
…За окном послышался
