Ванхайл всегда казался Саубону одним из тех людей, которые волей случая рождаются далеко от их естественного состояния: трактирный шут в нарядах кастового дворянина.
– Даже хуже айнонов… Отряд каких-то гребаных плясунов!
Ему ответил взрыв смеха.
– Но быстрые, – добавил Атьеаури, не отрывая глаз от огня. – Очень быстрые.
Когда он перевел взгляд на окружающих, лицо его было сурово, и глаза под длинными ресницами глядели строго.
– Когда мы погнались за ними, они с легкостью ушли от погони…
Он сделал паузу, чтобы значение его слов дошло до присутствующих на совете графов и танов.
– А лучники! Я в жизни не видел ничего подобного! Они умудряются пускать стрелы на полном скаку – стрелять в преследователей.
На предводителей войска это сообщение впечатления не произвело: айнритийские кастовые дворяне, что норсирайцы, что кетьянцы, считали стрельбу из лука вульгарным и недостойным мужчины занятием. Что же касалось самих стрелков, общее мнение гласило, что они особого значения не имеют.
– Конечно, они тайком следили за нами! – заявил Ванхайл. – Удивительно только, что мы до сих пор не замечали их шутов-застрельщиков.
Даже Готиан согласился с ним, хотя в основном приличия ради.
– Если бы Скаур хотел бороться за Гедею, – сказал он, – он бы защищал перевалы, так?
И только Атьеаури остался при своем мнении. Немного позже он оттащил Саубона в сторону и прошипел:
– Дядя, здесь что-то не так!
Что-то действительно было не так, хотя тогда Саубон ничего не сказал. Он давно уже научился воздерживаться от резких суждений в обществе своих военачальников – особенно в тех ситуациях, когда его главенство легко было оспорить. Хоть он и мог рассчитывать на многих, в основном на родичей или ветеранов его предыдущих кампаний, на самом деле он был лишь номинальным главой галеотского войска, и это прекрасно понимали многочисленные дворяне, постоянно отправляющиеся в холмы поохотиться. Разница между графом и безземельным принцем была сугубо протокольной; складывалось впечатление, будто всем приказам Саубона нужно преодолевать море гордыни и прихотей.
Поэтому он притворялся, будто размышляет, скрывая уверенность, что легла на его плечи тяжелым грузом. Скрывая правду.
Они были одни, сорок-пятьдесят тысяч галеотов и примерно девять тысяч шрайских рыцарей, не говоря уже о бессчетных тысячах тех людей, что тащились за войском, – одни во враждебной стране, в когтях безжалостного, хитроумного и решительного врага. Готьелк с его тидонцами ушел. Пройас и Конфас остались у Асгилиоха. Враг намного превосходил их численностью, если оценка сил Скаура, которую давал Конфас, была верной – а Готиан настаивал на том, что она верна. У них не было ни реальной дисциплины, ни реального вождя. И у них не было колдунов. Не было Багряных Шпилей.
«Но он сказал, что Блудница-Судьба будет благосклонна ко мне… Он так сказал!»
