на оральную контрацепцию означало бы вызвать бурные обсуждения. С моими мамами, чрезвычайно ответственными и в конечном итоге понимающими и толерантными – с тремя миллионами предостережений и оговорок. И с семейным врачом. Умора. Нет уж, не хватало только, чтобы вся эта компания держала метафорическую свечку у кровати. Незнакомый врач – может быть, но от этого не легче. В нотациях я не нуждалась.
Резинки иногда рвутся потому, что кто-то действует слишком грубо, или потому, что девушка не готова, и это звучит так ужасно. По-моему, больше похоже на изнасилование, чем на секс. Это было не про нас. Мы истекали от томления и желания. Смешно это и забавно – начинать вместе. Такое бывает только раз. Понадобилось некоторое время. Мы ведь как-никак осваивали новый язык.
Если бы нам вздумалось отпроситься на выходные вдвоем, родители, в том числе мачеха Фреда, нахмурились бы и принялись совещаться.
Но мы просили только разрешения пару раз в неделю делать вместе уроки и встречаться ненадолго по выходным. Так что это было легко. И мы действительно делали уроки, нас не только тянуло друг к другу, мы были полностью совместимы, как ботаны из какого-нибудь спецкласса. Нам крупно повезло. Согласитесь.
На следующей неделе я уезжаю в прикольный школьный лагерь под названием «Маунт Фэрвезер», где учат быть прикольными, прикольно полагаться на себя, бегать по прикольным горам, правильно определять, где север, как развести костер, и, наверное, как зажарить на нем прикольные зефирки-маршмеллоу.
Эстер говорит, там мне будет хорошо. Говорит, что все это пойдет мне только на пользу. Ну и в чем она, эта польза? Уж точно не в том, чтобы торчать на какой-то горе с оравой клонов из частной школы.
Дэн, Эстель и Джейни учатся по обмену в Париже. Уехали на прошлой неделе. Снова слезы. Снова расставания.
Психолог сказал Дэну, что там ему будет хорошо. Может, даже добавил, что это пойдет ему только на пользу. Наверное, Париж и есть то место, где все только на пользу.
Я правда стараюсь жить настоящим, но что-то не особенно получается.
В стене окно. На окне штора. За окном луна. В дневнике можно писать даже белиберду, было бы желание; все равно это связь со страницей или хотя бы с мыслью об общении. Вроде бы.
Иногда я буду писать тебе, Фред; иногда буду писать себе. Иногда буду писать просто что вижу, ибо когда я вижу серпик месяца в меркнущем небе… я вижу не только его, но и тебя.
3
Понадобилась целая куча уговоров – в основном для мамы, – чтобы я перенеслась с пола гостиной на тот самый рекламный щит. Биб знала маму слишком хорошо. Выклянчить у нее согласие удалось четырьмя доводами:
– Я с нее глаз не спущу.
– Никто ее не узнает.
– Посыл – не «секси», а «волшебная сказка».
– Она сможет отложить деньги на путешествия.
Первые три предназначались для мамы с папой, четвертый – вообще-то для меня. Для моих родителей деньги, к сожалению, не
