и никак не могут остановиться, хотя на самом деле им нужна еда.
Хм, еда. Есть уважительная причина наведаться к холодильнику, к самой секретной родительской заначке с темным шоколадом. И прихватить стакан ледяного молока.
1:47 ночи. Мозг по-прежнему наотрез отказывается подчиняться хозяйке. Свершилось. Нет, это был не сон: я вообще не спала. Но как? Недоверчивый взвизг вырывается из моего солнечного сплетения и глохнет в подушке, которую я прижимаю к лицу.
Почти наверняка тут не обошлось без Холли. Она ловкая манипуляторша, с восьмого класса убеждающая меня, что в моей жизни недостает мужчины. (Стратегия обороны: закатить глаза, заявить – нет, спасибочки, ни за что, никогда, не интересуюсь, пока тебя не обсмеяли, не отвергли, не перестали приглашать).
Не прошло и часа после того, как я, нарочно игнорируя его и изобразив равнодушие, заметила неладное.
Сибилла Куинн и Бенджамин Капальди?
Да вы шутите.
Сиб и Бен?
Быть того не может.
На нас оборачивались. У него был вкус пива, улыбок и популярности, от него пахло свежим потом после танцев, и он, похоже, так и не понял, что я целовалась впервые. А если и понял, то промолчал.
Так что, наверное, Земля слетела со своей оси и понеслась, очертя голову, к новой вселенной, расплескивая и проливая океаны, роняя ледяные шапки с полюсов, выворачивая с корнем деревья, потому что я каким-то образом сумела перешагнуть черту и встать в один ряд с популярными девчонками. Вот только ничего я не перешагивала. Это черта, должно быть, передвинулась, а я и не заметила. И растерялась. А заодно и от того, как на меня смотрели после поцелуя с Беном. Эти взгляды говорили: «ты?!» А потом меня оценивали заново. Тасовали колоду. Как будто даже аккомпанемент вдруг сменился: если на вечеринку я заявилась под непритязательное «ля-ля-ля», то уходила под триумфальное «ба-бум-чака-бум-чака».
Сигнал эсэмэски вырывается из моего мобильника, а он уложен в ботинок. Холли? Если только не… да нет, не может быть! Бен? Сердце скачет в груди, я откапываю мобильник и вспоминаю: Бен даже не знает мой номер. Ну конечно, это Холли. Она пишет: сцуко, ты что, в постели с ним?
Я: крыша поехала?
Холли: еще скажи, что не любишь его.
Я: нет.
Холли: тогда ты еще дурее, чем я думала, а значит, совсем дурная.
Я: спать иди.
Холли: быть может…
Я: быть может, заткнешься уже.
6
понедельник, 8 октября, 4 часа утра
Нет вестей – вовсе не хорошая весть.
Я-то знаю.
Случиться может что угодно, и единственная правда жизни – это смерть.
Коротко получилось. Зато уже третья запись в дневнике.
Конец.
7
Сексуальное воспитание раньше называлось
