лучше кормят. Как мальчик?
– Прекрасно, сэр.
Сомс удовлетворенно проворчал что-то. Они завернули за угол, на Саут-сквер.
– Это что такое? – сказал Сомс.
У подъезда стояло два старых чемодана. Какой-то молодой человек с саквояжем в руке звонил у парадной двери. Только что отъехало такси.
– Понятия не имею, сэр, – сказал Майкл. – Быть может, это архангел Гавриил.
– Он не туда попал, – сказал Сомс, направляясь к подъезду.
Но в эту минуту молодого человека впустили в дом.
Сомс подошел к чемоданам.
– «Фрэнсис Уилмот», – прочел он вслух, – пароход «Амфибия». Это какое-то недоразумение!
IV
Только разговоры
Когда они вошли в дом, Флер уже показала молодому человеку его комнату и спустилась вниз. Она была в вечернем туалете – иными словами, скорее раздета, чем одета; волосы ее были коротко острижены…
– Дорогая моя, – сказал ей Майкл, когда короткая стрижка входила в моду, – ну пожалей меня, не делай этого! Ведь у тебя будет такой колючий затылок, что и поцеловать нельзя будет.
– Дорогой мой, – ответила она, – это неизбежно. Ты всякую новую моду встречаешь в штыки.
Она попала в первую дюжину женщин со стрижеными затылками и уже опасалась, как бы не опоздать и попасть в первую дюжину тех, кто снова начнет отпускать волосы. У Марджори Феррар – Гордость Гедонистов, как называл ее Майкл, – волосы отросли уже на добрый дюйм. Отставать от Марджори Феррар не хотелось… Подойдя к отцу, она сказала:
– Папа, я предложила одному молодому человеку остановиться у нас. Джон Форсайт женился на его сестре. Ты загорел, дорогой мой. Как мама?
Сомс молча смотрел на нее.
Наступил один из тех неприятных моментов, когда Флер чувствовала, что отец любит ее слишком сильно и словно не прощает ее поверхностной любви к нему. Ей казалось, что он не имеет права так смотреть на нее. Как будто в этой старой истории с Джоном она не страдала больше, чем он! Если теперь она может спокойно вспоминать прошлое, то и он должен последовать ее примеру. А Майкл – Майкл не сказал ни слова, даже не пошутил! Она закусила губу, тряхнула коротко подстриженными волосами и прошла в «биметаллическую гостиную».
За обедом, когда подали суп, Сомс заговорил о своих коровах и пожалел, что они не хэрифордской породы. Должно быть, в Америке много хэрифордских коров?
Фрэнсис Уилмот ответил, что американцы разводят голштинских коров.
– Голштинских? – повторил Сомс. – У нас они вошли в моду, когда я был мальчишкой. Какой масти?
– Пестрые, – сказал Фрэнсис Уилмот. – У вас в Англии чудесная трава.
– Слишком у нас сыро, – сказал Сомс. – Мы на реке.
– Темза? Какой она ширины, когда нет прилива?
– Там, где живу я, – не больше ста ярдов.
– А рыба водится?
– Рыбы много.
– Вода
