ты же, храбрый Брай, помоги мне снести бедняжку; она истекает кровью. И моя кровь тоже обагрила папистский столб, и вы, Брай, были единственным человеком, который заговорил со мной тогда, когда меня схватили. Проклятие городу, проклятие детям и детям детей! Да ну же, беритесь! Вы хотите, чтобы она истекла здесь кровью?
Старуха и Брай взяли на руки несчастную, и только теперь Сэррей заметил, что сзади широкого столба среди развалин виднелось отверстие. Когда же, следуя за старухой и Браем, он тоже спустился туда, то понял, что колдунья жила в уцелевших погребах старого развалившегося аббатства. Остальное он понял как из слов Джил, так и из висевших по стенам пучков трав и кореньев и расставленных бутылок, блестевших при свете масляной лампы.
Старуха положила больную на ложе из мха и поставила перед Уолтером кружку пива, чтобы он отдохнул за ней, пока она осмотрит раны больной и смажет их болеутоляющей мазью. Но Уолтер даже не дотронулся до кружки; он мрачно смотрел прямо перед собой и казался глубоко ушедшим в свои мысли.
Трудно сказать, только ли жажда мести терзала его душу. Как ликовало его сердце, когда он увидал башни Эдинбурга и Сэррей обещал ему завернуть в кабачок «Красный Дуглас»! Ему не приходилось изменять своим служебным обязанностям и оставлять Сэррея одного; он мог показать графу свою Кэт и распить с ним бутылочку за ее здоровье. Ведь они не видались несколько месяцев, но, когда он отправлялся на войну, она с преданностью и прямотой посмотрела ему в глаза, обещая, что он, и никто другой, будет ее мужем! И вот он неожиданно вернулся… Где же застал он ее? У позорного столба мерзких девок, колдуний и папистов… Правда, если она была не виновна, то он мог отомстить за нее; но греза счастья все-таки навсегда скрылась от него, так как стоявшая у позорного столба девушка не могла стать его законной женой – иначе его прокляла бы старуха-мать. Ну а если Кэт была виновата? О, этого Брай почти желал, потому что было бы легче вонзить виновной нож в сердце и столкнуть вслед за всадниками в пропасть, чем покинуть невиновную!
Ужасны были эти муки сомнения!..
Наконец Брай нетерпеливо топнул ногой и спросил:
– Она уже может говорить, мамаша Джил? Мне нужно побеседовать с нею!
– Неужели вы хотите мучить бедняжку? – воскликнула старуха. – Ей необходимы сон и покой, иначе слабый огонек ее жизни погаснет навсегда.
– Пусть гаснет, если она только скажет то, что нужно. Дайте ей такое средство, чтобы она собрала все свои силы на несколько минут, а потом пусть хоть умирает!..
– Разве вы для того спасали ее, чтобы убить? Если это ваша родственница, то не беспокойтесь – я буду ухаживать за ней и разделю с ней свой хлеб; если же она для вас посторонняя, то да благословит вас Господь вдвойне; но тогда вы имеете еще меньше права мучить ее.
– Мамаша Джил, она была моей невестой!
– Невестой? – вскрикнула старуха и посмотрела на Брая с скорбным участием. – Вашей невестой? Да, это другое дело! Но не будьте очень жестоки с ней, Брай! Бедный ребенок так юн и прекрасен!
Брай
