это смутное время спекуляция акциями и многочисленными подрядами достигла своего апогея. И многие из дам, танцевавших здесь, держали в своих ручках ключи от выгоднейших подрядов. Неудивительно, что вокруг них крутились известнейшие банкиры, многие из которых известны до наших пор.
В углу сада сидело семейство того, в честь кого, собственно, и был дан бал. Рядом с Летицией, матерью Бонапарта, стояла его жена. Бедная Жозефина! С завистью и сожалением следила она за толпой «чудих», где еще недавно она была самой главной, а теперь там царила ее прежняя близкая подруга, госпожа Тальен. Генерал приказал ей разорвать с той отношения. Кроме того, Наполеон отказал ей в этой безумной гонке приобретения роскошных нарядов. И вообще она чувствовала себя неловко в окружении его родственников; косившихся на нее за то, что, по их мнению, она мешала его блестящей карьере.
Грациозная креолка, всегда прекрасно одетая, она казалась младше своих тридцати пяти лет, пока не показывала испорченные зубы.
Вокруг нее собрались: Жозеф Бонапарт со своей женой Клари, Люсьен Бонапарт – высокий, сухощавый, похожий на паука в очках, рядом с ним – его невеста Христина Буайе и Марина Бакчиочи, примчавшаяся в Париж, чтобы помогать брату.
Шумная, веселая, окруженная толпой поклонников, Паулина Леклерк, будущая принцесса Боргезе, поражала своей красотой. В углу болтали трое детей, старшему из которых не было еще шестнадцати. Гортензия Богарне, Каролина Бонапарт, будущая жена Мюрата, и Жером Бонапарт.
Семейству не хватало только Людовика, который последовал за Наполеоном в Египет.
К этой группе присоединились те, кто чувствовал ее растущую мощь, – директор Сиеза, министр Талейран, плут Фуше, будущий начальник полиции, и многие другие.
Группа патриотов была малочисленна, потому что истинные патриоты пренебрегали развлечениями.
«Надо сначала осмотреться», – подумал Ивон Бералек, вступая в первый зал.
Жара выгнала из залов всех, кроме игроков в карты. Но ни один из них не обратил на Ивона внимания.
Бералек быстро прошел через анфиладу комнат.
Он остановился возле открытой двери маленького будуара.
Мужчина лет тридцати, изящно одетый, с красивым, но помятым лицом, стоял перед часами.
«Кажется, этот человек поможет мне в моих поисках», – подумал Ивон.
Этим человеком оказался Баррас, нетерпеливо ожидавший ту, которая сумела безраздельно овладеть его сердцем. Он стоял спиной к двери.
Ивон, войдя в будуар, прямо с порога заявил:
– О, гражданин директор! Ну и гости у вас! Сплошные голодранцы! Ни одного человека, который мог бы меня избавить от двухсот луидоров, которые прямо-таки жгут мне карман! В любую приличную игру согласен…
Страсть к игре у Барраса была, видимо, в крови. Она даже превосходила его любовь к женщинам. При виде золота, небрежно брошенного Ивоном на игорный
