что достойна стать подарком.
Ивон встал, повернулся к женщине, стоявшей за его стулом, и, поклонившись, подал ей печать со словами:
– Мадам, я прошу вас принять этот маленький подарок.
Маленькая ручка протянулась к нему.
Бералек поднял голову. Глаза их встретились, и Ивон побледнел.
Женщина дико вскрикнула и, пошатнувшись, рухнула без сознания.
Ивон бросился к двери.
В дверях стояли люди. Среди них был и Фуше. Шевалье оттолкнул его и исчез прежде, чем его успели остановить.
Женщины столпились возле избранницы Барраса. Тот обратился к Фуше:
– Помогите мне перенести ее.
Вдвоем они ее подняли и положили на диван. Губы молодой женщины шевелились, но Баррас ничего не расслышал.
– Что она сказала?
– Я ничего не понял, – отвечал Фуше.
Она произнесла несколько слов, и Фуше прекрасно разобрал их.
Ивон бежал куда глаза глядят. Наконец он остановился и осмотрелся вокруг.
– Где это я? – удивленно спросил он себя.
Он находился в нижней части улицы Сены, месте мрачном, узком и далеко не безопасном.
Он остановился перевести дух, но вдруг расслышал шум шагов в ночной тишине.
«Чего доброго, тут вполне могут напасть», – подумал Ивон.
В эту минуту к нему приблизилась дюжина людей с явным намерением окружить его.
Он выхватил пистолет и прижался спиной к ставням какой-то лавчонки.
– Смотрите, подонки, – закричал он, – вы имеете дело с человеком, который может за себя постоять!
В полном молчании они окружили шевалье, кто-то шепотом произнес:
– Кыш, кыш, к Точильщику!
По этому сигналу они бросились на него.
Глава 5
Увидев комнату друга пустой, Пьер вспомнил о том, что ему говорил Ивон накануне.
Граф Кожоль вернулся в свою комнату и в несколько минут преобразился в работника. Он спрятал под куртку пистолет и запасся крепкой дубинкой, которой, как настоящий бретонец, неплохо владел.
– Итак, в поход, Собачий Нос, – сказал он себе.
Страх не давал Жавалю сомкнуть глаз всю ночь. Уже с четырех часов утра он стал ждать звонка из номера. Он сидел подавленный, грустный и размышлял: «Я бы охотно прокричал „да здравствует Республика!“, но если этот тигр спит, то он может рассвирепеть при неожиданном пробуждении. Ах, вот уже восемь часов… Долго же спят эти господа из полиции… Интересно, остался ли доволен этот палач моим бордо? Я помню, что несколько бутылок для путешественников я разбавил водой, не дай бог одна из них попалась ему! И надо же, все постояльцы разбежались от моих криков. Так что у меня теперь единственный жилец, эта полицейская собака. Если это продлится долго, то я разорюсь. А с другой стороны, что лучше: разориться или быть расстрелянным?»
– Страус, я, вероятно, не вернусь до вечера, – услышал он голос
