видели теке.
– В чем же она будет заключаться?
– В скачке и угощении. За два таша отсюда будут положены шапки сардара и ханов. Кто доставит первую шапку, тот получить Аишу, за вторую шапку – седло с бирюзой, а за третью – нагайку в серебре. Завтра будет другая игра – в серого волка. Будут рвать козла, у которого к каждой лопатке привязано по три персидских тумана. По окончании кок-бури будет угощение. Завтра же ожидают и прибытия посланников из Мерва, а после того выйдет решение, воевать или не воевать с русскими. Тебя будут много спрашивать. Если решать воевать, то доставят сюда на холм большую пушку и выстрелят в воздух три раза.
– Да где же у них пушка?
– Теперь она песком засыпана.
Не успел Якуб-бай осветить всю картину предстоявших праздников, как в кибитку джанарала инглези вошла матрона довольно свирепого вида. Она привела с собою ребенка, страдавшего, по-видимому, лихорадкой. После обычного приветствия матрона затараторила.
– Она просит дать лекарства для своей внучки, – перевел Якуб-бай.
– Гони ее вон! – скомандовал О’Донован. – Я не доктор и не желаю лечить текинское отродье.
Рассудительный Якуб-бай повременил, однако, исполнить приказание джанарала.
– Так нельзя, – объявил он после серьезного размышления. – Пушек ты не привез, пороху не привез и лечить не хочешь. Чего же, спросят, ты приехал? Долго ли после этого пропороть бок человеку?
– Как это пропороть, чем пропороть? – засуетился О’Донован.
– Известно чем – ножницами, которыми стригут баранов. Здешние старухи владеют ими так же хорошо, как мы, кавказские горцы, владеем кинжалами.
Перспектива эта не понравилась О’Доновану.
– Ты объяви, что при мне есть английский флаг и что за оскорбление его королева разорит все Теке.
– Зачем им флаг оскорблять? Они возьмут его себе на шаровары. И что, тебе жалко куска леденца? Посмотри на язык ребенка, посмотри ему в ухо, в затылок и скажи что-нибудь, а уж я знаю, чем нужно лечить.
Якуб-бай все больше забирал О’Донована в руки.
– По-моему, ребенок очень плох, – сказал О’Донован.
– Если Аллах поможет, то твой внук, подобно аулиэ Джалута, успеет совершить при жизни сорок аломанов, – перевел Якуб-бай. – Вот лекарство, давай его по три раза в день.
Лекарство состояло из кусочка сыра, к которому пристали крошки чайных галет.
– Одним этим лекарством нельзя всех лечить, – заметил потом Якуб-бай, выпроводив старуху. – У нас есть маленькая дорожная аптека, из которой легко сделать большую аптеку. Нужно прибавить к ней бутылку бальзама, сухарей и корку от сыра.
Якуб-баю приходилось торопиться с устройством аптеки, так как нетерпение собравшихся у кибитки пациентов возрастало. Жилистые руки старух просовывались сквозь все отверстия войлока.
Вторым пациентом был тоже ребенок с необыкновенно раздутым животом. Его снабдили ревенной
