прибавлял он, – не думайте, чтобы случайная прихоть разместила эти воспоминания в том порядке, в каком они теперь. Портреты женщин, которых я любил наиболее, пришиты здесь, на моем сердце. – И он указывал на левый отворот фрака. – Портреты тех, кто мне надоедал, – продолжал он, – я ношу на спине. А негодницы, которых я презираю, сидят на концах фалд и болтаются у меня сзади.
Эти слова характеризуют человека.
Таковы были два предводителя шайки Кротов, историю которой мы изложим в двух словах. Эта шайка разбойников, бесспорно, наделала наиболее хлопот полиции Фуше во время Директории, консульства и империи. Предводитель ее был бы известен не менее самых знаменитых разбойников, если бы газетам не было запрещено писать о нем. Шайка Кротов была известна только вне Франции, так как иностранные газеты долгое время заполняли свои столбцы ее бесчисленными подвигами. Во Франции о ней с умыслом хранили молчание и говорили только в высших сферах да в тех краях, где она производила опустошения. В эпоху, к которой относится начало этого рассказа, она обошла юг, восток и запад; везде она была ужасом богатых, отчаянием жандармов. Поймать ее оказывалось невозможно; она была неуловима. Крестьяне назвали ее шайкой Кротов, потому что подобно кротам разбойники скрывались и точно будто исчезали под землей.
Они опустошили окрестности Тулона, Марселя и Ниццы с неслыханной дерзостью; они даже ограбили дом морского префекта, в Тулоне похитили любовницу главного комиссара, сожгли шесть домов и волновали город в течение целой ночи. В Марселе повторилось то же. В Ницце произведены были похищение трех банкиров, а в одном ущелье победоносно отражено нападение двух батальонов пехоты, хотя и с потерей девяноста человек убитыми и двухсот шести ранеными. Потом в Альби разбойники ограбили казначейство и застрелили жандармского капитана, который побоями хотел вынудить пастуха дать о них сведения.
Словом, шайка Кротов распространяла ужас повсюду и нарушала общественные права, невзирая на полицейскую власть.
Наполеон стал обращать на них внимание все более и более. В один вечер он прочел отчет о сражении между ними и отрядом солдат или жандармов в сто восемьдесят человек, которые были окружены и вынуждены были сдаться. Он пришел в негодование и приказал созвать военный совет, чтобы судить офицеров, командовавших отрядом. Прения показали, что офицеры и солдаты исполнили свой долг. Полковник, который председательствовал в совете, объявил, что если бы даже целый полк находился в западне, куда заманили отряд, то и он должен был погибнуть или сдаться. С этим мнением все согласились единодушно.
Наполеона это взбесило еще пуще. Он принял дело к сердцу. Великодушие, выказанное при этом случае атаманом разбойников, раздражило императора до крайней степени, так как оно приобретало ему сочувствие простого народа. Кадрус – так звали атамана – требовал, чтобы отряд сдался без
