style="font-size:15px;"> Привет, Лео!
Надеюсь, что, когда ты читаешь это письмо, с тобой все в порядке. Я слежу за твоей карьерой. Поздравляю с получением Пулитцеровской премии. Ты многого достиг. Это просто замечательно! Мой брат тобой бы гордился. Он всегда повторял, что ты многого добьешься в жизни.
Уверена, ты помнишь, что через несколько месяцев – десятая годовщина со смерти Дека. Надеюсь, когда ты в следующий раз будешь в Сиднее, ты сможешь уделить мне немного времени и рассказать о его последних днях. Я понимаю, что много у тебя прошу, но, если ты согласишься немного побыть со мной и ответить на мои вопросы, я, уверена, лучше пойму то, что произошло, и это принесет мне успокоение, в котором я так нуждаюсь. Ниже я привожу мои контактные данные. Прошу, позвони, если можешь.
Всего наилучшего, Молли.
Я как раз был в полевом госпитале в Ливии, когда в папке с входящими электронными письмами наткнулся на одно из первых – ее послание. Прошло три недели с тех пор, как я проверял мою почту. Так много писем, и никакого желания их читать… Из двухсот с хвостиком писем я открыл только ее. Я сидел на носилках. Левая рука – на перевязи. Пуля попала мне в плечо. Мне повезло. Ранение оказалось самым легким из возможных, но плечо болело просто адски. Я пребывал в крайне расстроенных чувствах, когда впервые читал послание Молли на экране своего спутникового телефона, но в «мусорную корзину» я его отправил совсем не из-за плохого настроения.
– Ну? – Брэд Норс, мой фотограф и соавтор всех моих репортажей, уселся на стул рядом со мной. – Летим домой?
– Домой? – повторил я и вздохнул. – Брэд…
– Если кого-нибудь из нас подстреливают, все возвращаются. Так принято…
– Пожалуйста… – я выключил спутниковый телефон. – «Подстрелили» – сильно сказано. Пуля ничего важного не задела.
– Это в тебе морфий говорит.
– Они не кололи мне морфий. Думаю, это был парацетамол…
Или какой-нибудь фальсификат из сахара… Как бы там ни было, а проглоченная два часа назад таблетка ни на йоту не облегчила пульсирующую в плече резкую боль. Честно говоря, мне и самому хотелось вернуться домой. В полевых условиях врач обследовал меня с помощью оборудования, которое было у него под рукой, но я хотел удостовериться, что моя рука не пострадала намного серьезнее, чем считает он. А еще хотелось более сильного болеутоляющего. Вот только в Ливию мы прибыли всего несколько недель назад, и я не испытывал особого удовольствия, вспоминая о своих исследованиях, в которых я пока не сумел добиться прогресса. Если я сейчас отправлюсь в Сидней на лечение, придется встретиться с Молли Торрингтон и отвечать на ее неприятные вопросы по поводу смерти брата.
– Мы летим домой, Лео, – неожиданно твердо произнес Брэд.
Я отрицательно замотал головой и тут же поморщился от боли, пронзившей мое плечо.
– Тут есть еще чем заняться, – произнес я, когда вновь смог ровно
