сестры всегда врывается в комнату до того, как она войдет. Так глашатай возвещает о прибытии особы королевской крови.
Именно на похоронах брата я впервые увидел ее, убитую горем. Я тогда еще подумал, что глубина боли, отражавшаяся в глазах Молли, внезапность свалившейся на нее утраты могут навсегда ее изменить. Не исключено, что никогда в будущем она не сможет так непринужденно улыбаться, как улыбалась раньше. Письмо, пришедшее по электронной почте, сокрытая в словах Молли скорбь доказывали справедливость тех моих давнишних подозрений.
Время от времени я наблюдал ее фотографии в прессе. Год или два назад ее снимок появился даже на обложке одного делового журнала. В это время Молли утвердили вице-президентом в «Торрингтон Медиа». Помню, как я заметил этот журнал в газетном киоске аэропорта Дубай и удивился. Она же слишком молода, чтобы работать у отца! Я подсчитал и с удивлением осознал, что Молли должно сейчас быть где-то под тридцать. Было непостижимо, что жизнерадостная Молли Торрингтон однажды станет во главе транснациональной медиаимперии, но в статье ее уже называли будущей наследницей дела отца. И в этом не было ни малейшего сомнения.
Молли удалось то, чего не смог сделать Деклан: пройти трудный путь из детства во взрослую жизнь, находясь под постоянным давлением непомерных надежд и чаяний Лейта Торрингтона. Вот только, если судить по сделанному в студии фотопортрету, от беззаботной девчонки, какой она когда-то была, не осталось и следа. Молли обрезала карамельного цвета волосы, которые в годы ее юности были до самой талии, а то, что осталось, покрасила в блондинистый цвет. На фотографии Молли улыбалась, вот только улыбка казалась мертвой на ее губах. В голубых глазах, не отрывающихся от объектива, застыл твердый, холодный взгляд, который как бы говорил: «Ты хочешь бросить мне вызов?» Если бы я через средства массовой информации не наблюдал за тем, как ее внешность постепенно меняется, я бы ни за что ее не узнал – она превратилась из беззаботного ребенка в повзрослевшую корпоративную акулу.
Хотелось бы мне знать, какую долю вины в этом превращении несет на себе смерть ее брата. Потом я думал о том, что бы Деклан сделал, будь он жив, что бы он хотел от меня. Я никогда не был сторонником хранения скелетов в шкафу. Это противоречит моей природе и моему воспитанию, я также решительно против использования этой философии, когда дело касается личного. Некоторые аспекты жизни следует попридержать, чтобы они, потускнев со временем, забылись навсегда. Как бы там ни было, а я не смог применить это жизненное правило в отношении Молли. Я извлек ее электронный адрес из папки для «мусора». Когда я набирал номер ее мобильного телефона, то старался не обращать внимания на мучительное чувство, затаившееся у меня глубоко в животе. Звонок легким не будет, но я был абсолютно уверен, что поступаю правильно.
– Молли Торрингтон! – порывисто представилась она.
– Привет, Молли. Это Лео. – Женщина не ответила, и я добавил: – Лео Стефенс.
– Я
