звука его голоса в душе Мательды будто срезонировал колокольчик. Ее снова охватил ужас. Она вспомнила болезненную хватку Элиаса, его руки в своих волосах, позорное чувство стыда от прикосновения к лодыжкам, жилистые пальцы на своей коже…
Худощавый что-то произнес на незнакомом языке, и большой снова ухмыльнулся.
– Что он сказал? – спросила Мательда.
Когда великан покачал головой и попытался состроить серьезное лицо, худощавый снова заговорил, на этот раз по-гречески:
– Я советовал Бьору переспать с тобой до того, как мы принесем тебя обратно. Но он не захотел меня послушать. В следующий раз будь умнее, брат! Теперь она злится оттого, что ее спаситель побрезговал ею.
Ее спаситель? Она внимательно посмотрела на грубые черты лиц этих простых людей, на их глупые ухмылки. И только сейчас заметила свежую рану на носу великана.
– Кто эти люди? – повернулась Мательда к своему отцу.
Однако дож уже надел на голову свою остроконечную шапку – корно, символ дожей, и стоял посреди помещения между обеими группами. Разговоры стихли.
– Уважаемые трибуны! Вчера ночью Бонус из Маламокко привел с собой этих людей. – Джустиниано жестом указал на чужестранцев. – Должен признаться, поначалу я им не доверял. Однако затем сыновья Альрика… – Он сделал вынужденную паузу.
– Ингвар и Бьор, – помог ему пожилой чужестранец.
Джустиниано кивнул.
– Они вдвоем спасли мою дочь, оказавшуюся в очень опасном положении. Я благодарю их, а также выражаю благодарность Бонусу из Маламокко. Если бы он в нужный момент не появился во дворце с этими людьми, моя дочь оказалась бы в руках ночных преступников.
Бонус вышел к возвышению и опустился на колени. Рука дожа легла на его головной убор.
– Бонус, – сказал он, – я вам не доверял. Это было ошибкой. Без вас и ваших людей Мательда сейчас, наверное, была бы или мертва, или похищена и продана в рабство. Вы заслужили мою благосклонность. И ваши люди, конечно же, тоже.
Бонус в милости у ее отца?! Мательда сжала свои маленькие кулаки, и в ее левой руке хрустнули украденные пергаменты.
– А будет ли он и впредь в твоей милости, если я скажу, что меня преследовал его брат Рустико? – не сдержалась Мательда.
Маламокко вскочил на ноги столь резко, что дож, державший руку на его голове, невольно смахнул его шапку.
– Ложь вам не поможет, Мательда, – сказал Бонус, исполненный пафоса. – Ваш отец мудрый правитель. Если вы ставите под сомнение его благосклонность, то, видимо, сомневаетесь и в его разумности. Вы это хотите здесь продемонстрировать?
Взгляд, брошенный на нее отцом, был исполнен гнева. Мательда не могла поверить своим глазам, увидев, как Джустиниано наклонился, поднял головной убор Бонуса и отдал ему. Мир перевернулся с ног на голову, и сама она оказалась подвешенной ногами к потолку.
– Но это правда! – воскликнула она. – Я была в кабинете Рустико.
