на вертеле сварганим. А то вечереет. И дровишек подсобрать надо бы.
– Слушай, Амосов-то оборотистый мужик – и вездеход, и должность… сам себе хозяин. Хватка, одно слово! – восхищенно покачал головой Виктор.
– А то! Потомок Ермака! Пошли, что ли.
Они вместе направились к низенькой избушке в десятке метров от переката – места, где речка мелела, раздаваясь вширь. Собрав на поляне сухие веток для печки и бросив рюкзаки, они с ружьями двинулись вглубь леса. Самсонов уверенно ступал впереди. После пяти минут ходьбы он остановился.
– Что-то не нравится мне здесь – слышь, тишина какая.
– А какая должна быть? – Виктор, понимавший в альпинизме гораздо больше, нежели в охоте, замер у кустов позади.
– Мертвая. Птички не поют, – Самсонов глянул на вершины деревьев. – Ты вслушайся. Полная тишина.
– И что это значит? Без жаркого? Глухаря заварим, чего жадничать?
Они подстрелили птицу еще утром, по дороге сюда.
– А может, рядом кто ходит. Птицы тогда смолкают. Пережидают.
– Ты брось нагнетать-то. И так не по себе.
– Да ничё, просто темнеет, а то можно бы и дальше пройти. Вон ольхи да березы сколько – самый корм рябчику.
– Ешь ананасы, рябчиков жуй – день твой последний приходит, буржуй, – пытаясь бодриться, ответил Бочкарев. – Пусть жирует птаха.
– Хай живе, так и быть, давай обратно. Чай еще закипятить надо.
Самсонов снова двинулся первым. По мере приближения к реке настроение поднималось. Они весело обсуждали впечатления уходящего дня.
– Послушай, а напарник-то ловок на руки – сколько глухарей набил! Мы только за ружья, а он уже рычаги бросит и бах!.. бах!
– Да, и копылух[18] полкузова. А у них мясо не-е-ежное, тает! «Рукастый» дядька. Редкий экземпляр.
– А гусеницу как чинил? Да… с таким в тайге не пропадешь!
– Гусеница что. Вот фрикцион полетит! Амосов его шофером лет десять держит. Вместе и охотятся. И глаз – алмаз. Рассказывал, как-то по снегу уже на лыжах идут, видят – в километре по склону мужик на их участке промышляет. Гребет себе хоть бы хны. А за это в тайге можно поплатиться. Я слышал, лет пять назад пара молодцев то ли выходили откуда, то ли зачем еще – зимовья грабили да жгли. Так одного нашли к дереву привязанным. Чуть не помер от голода. А второго ищут до сих пор.
– Нашел что вспомнить!
– Так вот, они было к этому мужику, а напарник-то и говорит: постой, мол, что-то не то. Пригляделись, а тот к колоде подошел да под нее поднырнул, а не перелез. И дальше почапал. Медведем оказался.
– А его они не трогают?
– Да почему! Только готовиться надо, дело-то серьезное. Мишка лошадь на скаку догоняет.
– Да ну!
– Точно. Амосов рассказывал, в детстве видел. Как пожар верхом пойдет, вся живность спасается, а бегут, случается, вместе. Оттуда и знает. Сильный зверь. Я пару лет назад смотрел
Самка глухаря (сибирский обиход).
