из-под локтя нашей героини, упала на пол, зашелестев. Лена рефлекторно присела.
Слепой насторожился.
Метелица подобрала книгу и медленно встала. Слезы заливали лицо:
– Он жив? Папа? Только скажите правду… я стерплю, я выдержу!
– Не знаю, – Слепой отвернулся. – Но его время истекает. Месяц, в котором не бывает листопада, не может длиться бесконечно. Так говорил один замечательный человек. Замечавший всё. Только этот месяц у нас в руках. И в твоих тоже.
– То есть… папа может…
– Да.
– Но что за месяц?! Какой листопад?! – скорее в отчаянии, чем осознанно вскрикнула Лена.
– Человек опадает также. Уходят силы, разум, способность верить. И ничего уже не поменять.
– Но зачем?! В наших руках? В моих… – Лена, не понимая слов, растерянно подняла руки с календарем. – Ничего, кроме… – и тут же смолкла.
– Отец хотел изменить твою молодость. В тот, первый раз, он увидел «всё и одновременно». Получив над временем власть. Увидел, что ждет тебя. И не только тебя. Он получил ключи-ответы, унес рукопись.
– Рукопись?!
– Так называют всё неизданное. Верно? Что можно еще править. Потом книги уже только судят. Бунин этого не понимал – делал новые редакции до конца жизни.
Лена покачала головой, не принимая фразы.
– Но после издания менять можно саму жизнь. Лишь свою. Над чужими властна только книга. Зло в ней работает исправно, как и доброта. Отец начал исправлять и тут же понял: чтобы свершилось, что власть над временем других получена. Ему удалось.
– Так что же?! Господи! Не тяните!
– Герцог открыл ему способ изменить твою судьбу, желая вернуть отца обратно. Он утаил последние слова предка: «Четвертая струна откроет тайну обратной дороги только в одном случае: если Колизей получит человека, который дерзнул к нему вернуться. И заплатит собою…» – Слепой снова помолчал, затем сокрушенно добавил: – То есть, оттуда хода для него нет. Хозяин грез дождался смельчака… теперь ход герцога.
– И ничего нельзя сделать?! Вы что-то знаете! Я же вижу!
Мужчина сглотнул, желваки сыграли, гася порыв. Он поднял голову, будто спрашивая разрешения, и тихо произнес:
– Но если кто-то повторит путь… и оставит взамен…
– Что взамен?! Себя?! Я готова!
– Не знаю. Я не знаю тайны. Я думал, она в календаре… в пометке. В трагедии императрицы. Когда светильник с добродетелями полнил всю Россию светом. Ее коронация… восемьсот пятьдесят шестой год… а через сто лет родился… впрочем, я тебе говорил, что страницу открыли, нашли и увидели. Теперь же…канаты слабнут, надежда тает… концы оборваны, повисли имена…
– Боже! Какие концы?! – Лена вся дрожала, не чувствуя рук и ног. Она сделала попытку прикрыть рот, заглушить всхлипывания… и тут книга снова рухнула на пол.
Слепой понял всё:
– Была же утеряна! Я видел! Пометка?! – впадины глазниц буквально впились в гостью.
Несчастная
