несчастной последнюю надежду. Когда люди отворачиваются от нас, кто, кроме Бога, может отомстить за нас?
– Никто, Жюстина, решительно никто. Да и вовсе нет необходимости, чтобы несчастная, как вы говорите, была отомщена. Она надеется на это, потому что жаждет всей душой.
Она утешает себя, потому что ей так хочется. Это спасительная мысль, но она не становится от этого менее ложной. Более того, по сути, страдания несчастной обусловлены законами природы. Все ее унижения и ее скорби учтены общим замыслом. Истина эта должна заглушить угрызения совести в душах злоумышленников – таким единственным способом мать-природа делает нас проводниками своей воли. Когда ее тайные внушения толкают нас на совершения злодейств – значит, злодейства необходимы: она их хочет, она в них нуждается. В сумме злодеяний, следовательно, чего-то недостает. Но, поскольку вы, Жюстина, еще не однажды вернетесь к вашему Божественному призраку, постарайтесь наконец понять, что ваша религия – всего-навсего, милая глупышка, отношения между созданием и Создателем, хотя существование этого Создателя – пустая химера. Выслушайте же меня: я в последний раз попытаюсь вам объяснить это ясно и понятно…
– Надобно ее вы…ь, братец, – неожиданно вмешалась Дюбуа. – И хорошенько вы…ь. Яне знаю другого способа обратить ее в твою веру: просто невероятно, как быстро и легко женщина усваивает идеи того, кто ее е…т. Канделябр, в который вставляется светильник философии, называется совокупление. Все моральные и религиозные принципы отступают перед напором страстей. Ну так пробуди их в себе, и ты сумеешь ее перевоспитать.
Кер-де-Фер, заключив Жюстину в объятия, уже был готов немедленно претворить в дело мудрые советы сестры, когда цокот копыт заставил насторожиться всю шайку.
– К оружию! – воскликнул Кер-де-Фер, стараясь запрятать в штаны огромный орган, которым он уже вторично угрожал ягодицам несчастной Жюстины. – К оружию, дети мои, сейчас не время думать об утехах.
Они выскочили на дорогу, и уже через несколько минут в их лагере оказался новый пленник.
Приступили к допросу: кто он таков, чем занимается, что побудило его ехать в такую рань по заброшенной дороге. Путешественник отвечал, что он один из крупных лионских негоциантов, что зовут его Сен-Флоран, что ему тридцать пять лет, что он возвращается из Фландрии, куда ездил по торговым делам, что денег у него с собой мало, – все больше ценные бумаги, – что выехал он рано утром, чтобы не страдать от жары, рассчитывая к полудню добраться до Парижа, где ему предстояло заключить несколько сделок, задремал в пути, и лошадь занесла его в сторону от проезжей дороги. Рассказав все это, он попросил пощадить его жизнь и взять взамен все, чем он располагает.
Исследовали его бумажник добычу нельзя было назвать богатой. У Сен-Флорана имелось тысяч на сорок франков векселей, кое-какие безделушки и сто луидоров наличными.
– Друг
