не вижу ничего плохого в петициях, и если Грассини составит петицию, я подпишу с большим удовольствием. Но я все-таки не думаю, чтобы можно было многого достигнуть этим путем. Почему бы нам не прибегнуть к петициям и к памфлетам?
– Да просто потому, что памфлеты вооружат правительство против нас и оно не обратит внимания на наши петиции, – сказал Грассини.
– Оно и без того не обратит внимания. – С этими словами неаполитанец поднялся и подошел к столу. – Не на правильном пути вы, господа. Соглашение с правительством ничего вам не даст. Нужно поднять народ.
– Легче сказать, чем сделать. Как вы приступите к этому?
– Смешно спрашивать об этом Галли. Конечно, он начнет с того, что хватит цензора по башке.
– Вовсе нет, – сказал Галли. – Вам так и кажется, раз перед вами неаполитанец, что у него не найдется иных аргументов, кроме ножа.
– Оставим это. Что вы хотите предложить? Тише! Господа, внимание! Галли хочет внести предложение.
Все общество, разбившееся на группы по два, по три человека, которые спорили в разных углах, теперь собралось вокруг стола, чтобы выслушать Галли.
– Нет, господа, это не предложение, а просто мне пришла в голову одна мысль. Видите ли, мне думается, что во всех этих ликованиях по поводу поведения нового Папы кроется опасность. Из того, что он взял новый курс политики и даровал амнистию, многие выводят заключение, что нам остается поручить себя, всех нас, всю Италию попечениям святого отца и предоставить ему вести нас в обетованную землю. Лично я, вслед за другими, готов удивляться новому Папе. Амнистия была блестящим актом.
– Его святейшество, я уверен, сочтет себя польщенным… – начал было презрительно Грассини.
– Перестаньте, Грассини. Предоставьте оратору слово! – прервал в свою очередь Риккардо. – Удивительная вещь: никогда вы с Галли не можете удержаться от перекоров. Совсем как кошка с собакой! Продолжайте, Галли!
– Я хотел сказать, – начал снова неаполитанец, – что святой отец, несомненно, поступает так с наилучшими намерениями. Другой вопрос, насколько удастся ему провести реформы. Теперь все идет гладко. Реакционеры по всей Италии, конечно, месяц-другой будут сидеть спокойно, пока не спадет волна возбуждения, поднятая амнистией. Но маловероятно, чтобы они без борьбы выпустили власть из своих рук. Мое личное мнение таково, что, прежде чем наступит середина зимы, иезуиты{34}, грегорианцы{35} и санфедисты{36} и вся их клика начнут строить новые козни и изводить отравой всех, кого они не смогут подкупить.
– Это очень похоже на правду.
– Так вот. Будем ли мы ждать, смиренно посылая одну петицию за другой, пока Ламбручини{37} и его свора не убедят великого герцога подчинить нас иезуитам, призвав еще, может быть, австрийских гусар наблюдать за порядком и держать нас в дисциплине, или мы предупредим их и воспользуемся их кратковременным замешательством, чтобы первыми нанести удар?
– Скажите
