Бонапарт наверняка забрал всех опытных артиллеристов в Германию, оголив береговые батареи. Необученные рекруты, которых в темноте по тревоге отправили к пушкам, естественно, справляются с делом из рук вон плохо. Наконец снова блеснуло пламя и раздался грохот, но как летит ядро, Хорнблауэр не услышал. Видимо, канониры утратили всякое представление о цели – неудивительно в такой тьме. А ему вспышки помогали уточнить свою позицию.
С носа раздался крик впередсмотрящего, и Хорнблауэр, повернувшись в ту сторону, с трудом различил темный квадрат – грот лоцманского люгера прямо по курсу, совсем близко. Люгер пытался преградить им путь.
– Так держать! – крикнул Хорнблауэр.
Пусть уступает дорогу тот, кто слабее. С оглушительным треском люгер и бриг столкнулись правыми раковинами. Бриг содрогнулся, люгер проскрежетал по его борту. Что-то зацепилось и тут же оторвалось, суда разошлись. С люгера донесся истошный крик; видимо, от удара его нос раскололся, как яичная скорлупа, и в пробоину хлынула вода. Хорнблауэр отчетливо слышал, как оборвался крик, словно пловца захлестнули волны. Индиец по-прежнему шел в кильватере брига.
– Восемь саженей! – крикнул лотовый.
Хорнблауэр приказал сменить галс; в тот же самый миг батарея дала еще один бесполезный залп. Ясно было, что к тому времени, как орудия перезарядят, оба корабля будут уже вне опасности.
– Операция проведена образцово, мистер Фримен, – громко сказал Хорнблауэр. – Вся команда превосходно выполнила свой долг.
Кто-то в темноте закричал «ура», остальные подхватили. Матросы орали как безумные.
– Хорни! Старый чертяка! Да здравствует Хорни! – выкрикнул кто-то, и ор сделался еще громче.
Из-за кормы тоже неслось «ура» – немногочисленная призовая команда присоединилась к общему ликованию. У Хорнблауэра защипало в глазах, и тут же ему сделалось стыдно за свои теплые чувства к этим простодушным дурачкам.
– Мистер Фримен, – резко приказал он. – Велите матросам замолчать.
Авантюра была чудовищно опасной не только для его жизни, но и для репутации. Если бы «Порта Цёли» оказалась сильно повреждена или попала в плен, никто бы не задумался о его настоящих мотивах – убедить французские власти, что бунт на «Молнии» не более чем уловка с целью проникнуть в гавань. Нет, все бы решили, что Хорнблауэр воспользовался случаем пополнить свой кошель: бросил бунтовщиков и погнался за призом. Вот что все бы сказали – и внешние обстоятельства дела подкрепляли бы это мнение. Хорнблауэра ждал бы вечный позор. Он рисковал не только жизнью и свободой, но и честью. Он легкомысленно ввязался в игру с огромными ставками ради незначительного результата – ввязался по всегдашней своей глупости.
И тут черная волна реакции схлынула. Он просчитал риск, и его расчеты оправдались. Бунтовщикам не скоро удастся вернуть доверие французских властей – если вообще удастся. Хорнблауэр представил, как верховые гонцы
