остававшейся незримой. Скорее всего, «царевна» приметила и это стихотворение, и намек на окончание любовной драмы в другом, написанном в тот же день. Как бы то ни было, 8 мая 1923 года, через два дня после публикации «Бережно нес…» в «Руле», Вера Слоним явилась Владимиру Набокову незнакомкой в черной арлекиновой полумаске, которую отказалась снимать. Сам Набоков впоследствии вспоминал, что познакомился с Верой Евсеевной на эмигрантском благотворительном балу[13]. «Руль», печатавший подробную хронику всех событий русского Берлина, упоминает о единственном благотворительном бале, состоявшемся в тот отрезок времени, а именно 9 мая 1923 года. Тем не менее Набоковы всегда отмечали день своей первой встречи 8 мая. Когда я процитировал Вере Евсеевне рассказ ее мужа об их знакомстве, записи в его дневнике о том, что 8 мая для них особенный день, а потом сообщение в «Руле» о благотворительном бале 9 мая, она ответила: «Неужели вы думаете, что мы не знаем, в какой день познакомились?»
Впрочем, Вера Евсеевна умела утаивать истину. И хотя нам неведомо многое из того, «что знаем ты да я», на том эмигрантском благотворительном балу она обратила на себя внимание Владимира Сирина, но так и не сняла маску. По мнению Елены Владимировны Сикорской, любимой сестры Набокова, Вера скрыла лицо, чтобы ее изумительная, хотя и небеспримерная красота не отвлекла поэта от других ее уникальных достоинств[14] – отзывчивости к поэзии Сирина (она запоминала его стихотворения после двух прочтений) и поразительной духовной созвучности его стихам. Они вместе вышли в ночь, гуляли по берлинским улицам, восхищались игрой света, теней и листьев. Через пару дней[15] Набоков, как было запланировано заранее, уехал на юг Франции работать на ферме, которой управлял один из коллег его отца по Крымскому временному правительству 1918–1919 годов. О поездке он договаривался в надежде, что перемена обстановки облегчит скорбь по отцу и боль от разрыва со Светланой.
25 мая с фермы Домэн-де-Больё под Солье-Пон, вблизи Тулона, Набоков написал Светлане последнее, запретное, прощальное письмо[16], полное страстных сожалений, «словно бы само расстояние, разделяющее их, давало ему на это право»[17]. Неделю спустя он посвятил другое стихотворение[18] новым открывшимся перед ним возможностям:
ВСТРЕЧА
И странной близостью закованный…
Тоска, и тайна, и услада…
Как бы из зыбкой черноты
медлительного маскарада
на смутный мост явилась ты.
И ночь текла, и плыли молча
в ее атласные струи
той черной маски профиль волчий
и губы нежные твои.
И под каштаны, вдоль канала,
прошла ты, искоса маня;
и что душа в тебе узнала,
чем волновала ты меня?
Иль в нежности твоей минутной,
в минутном повороте плеч
переживал я очерк смутный
других – неповторимых
Интервью Елены Сикорской Брайану Бойду 24 декабря 1981 г.
В беловике альбома стихов Набокова (Vladimir Nabokov Archive. Album 8) часто появляется по несколько стихотворений в неделю, иногда – по стихотворению в день, однако с 7 мая по 19 августа 1923 г. в нем нет ни одной записи.
Копии этого письма к Светлане сохранились в архивах Зинаиды Шаховской в Библиотеке Конгресса и в Армхерстском центре русской культуры (Армхерстский колледж, США).
Дата создания «Встречи» – 1 июня 1923 г. – взята из рукописи Набокова, сохранившейся в одном из альбомов, куда его мать вклеивала или переписывала его стихи (Album 9. С. 48–49). Опубликовано: Руль. 1923. 24 июня. С. 2; перепечатано:
