Кругом всё блестит и сияет чистотой, везде – душисто. Даже в туалетной комнате. Нет, в казарменном туалете училища также опрятно (есть кому выдраить) и все-таки не такая свежесть. Долго он стоял между двух унитазов и качал в недоумении головой. Это, казалось Осинцеву, – откровенное излишество. Поделился мыслью с Соловьевым. Тот в ответ расхохотался.
– Деревенщина!
Осинцев сначала хотел серьезно обидеться (ну, разве он «деревенщина; он – офицер Советской армии), к тому же из Свердловска, однако передумал.
– Не обзывайся, – только и сказал он.
– Извини, Лёх… – и решил объяснить, – второй, который пониже, – не унитаз. Не вздумай нужду свою туда справить.
– Нельзя, да? Тогда – для чего поставлен? Если, как ты считаешь, не унитаз, то что?
– Это – биде.
– «Бидэ? – переспросил Осинцев и настороженно посмотрел на товарища. – Объясни, что значит «бидэ»?
Соловьев снисходительно стал втолковывать:
– Для начала: в конце слова не «э», а «е».
– Ну и что с того, а?
– А то! Это есть гигиеническое приспособление для женщин.
Осинцев недоверчиво хмыкнул.
– Да? Лишь для женщин? Почему только для них?
– Им – нужнее.
Осинцев снова хмыкнул.
– Что женщины в этом биде делают?
Соловьев вновь расхохотался.
– Подмываются!
– А-а-а… Задницу, что ли, моют?
– Нет, – Соловьев продолжает прыскать, пытается сдерживать смех, но не может, – самую интимную часть. Чтобы была всегда чистой.
– А-а-а… Понял… А в тазике нельзя? Или в той же ванной?
– Им так удобнее, – снисходительно пояснил Соловьев. – Гляди, – он взялся за объяснение механизма действия устройства «деревенщине», – женщина садится, – он нажал сбоку какой-то рычажок, – и снизу вверх (как в душе, только там струи льются сверху вниз) под углом устремляются водяные фонтанчики.
Осинцев качает головой и продолжает хмыкать, осматривая со всех сторон биде. Потом спрашивает:
– Откуда все знаешь, Никит?
– Вот, знаю…
– У тебя, что, дома есть это чудо?
– А как же! Есть. Без биде, – продолжая важничать, заметил он, – не обходится ни одна приличная семья. Важное средство женской гигиены.
– Еще чего!.. Намекаешь, что я не из «приличной семьи», да?
– Я этого не говорю.
Осинцев сердито хмурится.
– Как это не говоришь?! У нас, к примеру, этим биде и не пахло. Да и, я уверен, оно даже не у каждого москвича имеется.
– У приличных…
Осинцев прервал.
– Опять?
– Извини, Лех, – Соловьев поспешил поправиться, – у зажиточных обязательно есть биде.
– У зажиточных,
