Нет, Петька. Так лучше будет. Кузя хотел от вас уйти с моим конем, а как же я без него? Не отдам! Жизни лишусь, а коня не отдам!
– Да с чего ты взял про такое?
– Сам сказывал. Да ты и у Пахомки можешь выспросить. Он тоже слышал. Уж лучше я тут побуду.
– Пусть будет так, но теперь тебе надо бы в бане попариться с дороги. И ноге полегчает, и грязью мы заросли в дороге изрядно. Спиридон нам и белье чистое приготовил. Как стемнеет, так мы с тобой и отправимся.
Гардан ничего не ответил, а Петька помчался дальше. Новая обстановка его волновала. Он уже отдохнул малость и теперь знакомился с местными мальчишками и работниками.
Прошло несколько дней. Пошел уже второй месяц, как Сафрон с товарищами покинул родной город. Слухи о том, что творится в Новгороде, доходили и до Яма, и они ничуть не радовали. Царь не унимался, злодействовал пуще прежнего. Уже тысячи людей всякого звания безвинно потеряли головы.
Сафрон начал деятельно налаживать связи, готовился и здесь вести торговые дела.
Гардан с каждым днем ходил все увереннее, пытался уже на Алмаса взобраться, но Пахомка ему пока этого не позволил.
– Погодь малость, Гарданка, не спеши. Твое от тебя никуда не уйдет. Обожди немного. К тому ж еще Кузьма углядит. Разъярится поди.
– Алмас мой, Пахомка! Еще надо бы разузнать, куда он мое узорочье подевал, что в сумах лежало? Небось, тоже своим объявил? Уж лучше я со всеми вами поделюсь, чем все одному вору оставлять!
– Будет тебе шуметь. Мы же тоже можем тебя вором окрестить. Пограбил, небось, в городе. Так что и не твое добро-то.
– Пусть так, но нас так жизнь учила. У вас, наверное, другая жизнь. Так пусть Кузьма с хозяином поделится, я не против того. С тобой, со всеми. А Алмаса ему не отдам. За него жизнь положу!
Пахом вздохнул, потоптался малость и отошел.
Когда прибежал Петька, Гардан спросил:
– Ты отцу рассказал про то, что задумал Кузька?
– Рассказывал, да он не внял тому. Отмахнулся.
– Слышь, Петька. Дай мне пистоль твой или мой старый. На худой конец нож какой раздобудь, а то я вовсе безоружный, а мне такое ой как не нравится. Мы с детства при оружии живем. Воин я.
– Зачем тебе? Или чего злое задумал?
– На всякий случай. Место-то чужое. Уважь, ведь сам говорил не раз, что в долгу у меня, вот и помоги. Век буду помнить.
– Так ты что же, зла на меня уже не держишь, да?
– Коли хотя бы нож дашь, то и вовсе все забуду.
– Не врешь? Поклянись Аллахом своим.
– Клянусь, Петька! Пусть свидетелем будет всемилостивейший Аллах и Мухаммед, наместник Бога на земле. Аллах акбар!
– Что ж, пусть по-твоему будет, Гарданка. Принесу я тебе нож.
– А пистоль, а саблю? Саблю мне мой дядька Азиз подарил. Она не меньше коня стоит и дорога мне не просто как подарок. Это честь моя. Стащи у Кузьки и спрячь. Я бы и сам это сделал, да боюсь, не получится из-за ноги. Ведь можем и упустить случай. Кузька в любую ночь
