и вскоре нос лодки выскочил на илистый берег. Ребята втащили ее повыше, привязали к столбику и, взвалив на спины мешок с рыбой, удочки и весла, заторопились вверх по откосу.
До полудня время прошло быстро, они едва успели все обдумать и приготовиться, как пожаловал очередной заморский гость в камзоле, узких штанах, обтягивающих тонкие ноги, и в берете огромного размера. Вначале ребята хихикали, глядя на таких красавцев, потом попривыкли и даже в некотором роде признали удобство кое-каких немецких одежд.
Гость уверенно прошествовал в лавку Сафрона, прикрыл за собой поплотней дверь, отгородившись от мира, а ребята поспешили к лазу, устроенному на скорую руку. Тот вел на полати, где они успели проковырять в щели между досок крохотное отверстие. В него ничего не было видно, зато можно было лучше расслышать то, что говорится в помещении лавки.
– Ты оставайся снаружи, – шепнул Гардан Петьке, – а я полезу наверх. Сторожи, если что, дай знать. – И Гардан юрко протиснулся в лаз между досок, оставив вздыхающего Петьку во дворе.
Петька сильно волновался, озирался по сторонам и отчаянно делал вид, что обдумывает какое-то дело. Он совсем не мог притворяться, знал это и частенько сердился на себя за такое.
Холщовая рубаха вспотела от напряжения, босые ноги нетерпеливо скребли землю, но успокоить душу он не сумел и продолжал ждать, когда Гарданка появится и расскажет об услышанном.
Но прошел почти час, прежде чем немчин покинул лавку. Спустился к другу и Гардан, весь в испарине и с мусором на голове, блаженно щурясь на солнце и отдуваясь. Петька кинулся к нему с нетерпеливым вопросом:
– Ну что?! Не тяни!
– Не запряг, так что не нукай, дай передохнуть, а то все затекло в той духоте и тесноте да пыли.
– Гарданка, ну скажи же, узнал ты что-нибудь? – В голосе Петьки уже звучали плаксивые нотки, и Гардан засмеялся, с превосходством зрелого мужа оглядывая своего приятеля.
Они поспешно скрылись в сарайчике, стоявшем в глубине двора. А усевшись на ворох старой соломы, Гардан сказал, необычайно посерьезнев ликом и понизив голос до шепота:
– Плохи дела, Петька. Прижали твоего отца проклятые немчины.
– Как это прижали? За что?
– За что, не знаю, однако же отец твой должен добывать какие-то сведения для немцев на воеводском дворе. Видать, хотят знать ливонцы, что затевает царь, а воевода-то должен царевы планы знать. Вот и кумекай. Стало быть, Сафрон у них на крючке и малость трепыхается, да, видать, не сорваться ему с того крючка.
– С чего бы такое случилось? – вопрошал Петька, замирая от страха и негодования.
– А это мне тоже довелось услышать. Немчин говорил, что пришли к ним два мужика, Филька да Степка…
– Так это те, которые в Яме между собой разговаривали. Филька еще с тятьки денег тогда требовал, – перебил друга Петька. – Стало быть, выследили они нас.
– Стало быть, так, они, скорее
