продали быстро, а дом заколотили на неопределённый срок. У тёти Вали в отношении дома были свои планы (тётя решила, что раз она деда забрала к себе, то вправе распорядиться домом по своему усмотрению). Через неделю дед уже сидел за столом на кухне тёти Вали и ел пшённую кашу. Николай сидел напротив. С приездом деда он был частым гостем, благо жили они недалеко.
– Кушай, кушай, папа, поправляйся, – ласково произносила ему тётя.
Дед ей в спину ворчливо тихим голосом добавлял:
– Да на тот свет отправляйся!
Дом, в котором жила тётя Валя, находился на границе между городом и деревней, в пригороде, который больше был похож на деревню: дома деревянные, одноэтажные, с огородами, а рядом лес и речка, куда Николай с дедом частенько ходили ловить рыбу.
Спустя несколько месяцев деду пришлось остаться одному. Муж у тёти был с южных краёв, и они решили съездить на период отпуска к родне мужа, к тёплому морю. А чтобы за дедом был присмотр и уход, дочка договорилась с одной женщиной из соседней деревни.
Это была одинокая женщина лет 40—45, звали её Тамара. Замуж она сходить успела, но побывала там недолго, мужа посадили за убийство по пьяному делу, а отсидев половину, он и сам был убит сокамерниками в какой-то их разборке.
Больше она замуж не выходила, да и в деревне её больше старики да старухи жили, а те, что помоложе, в город перебрались.
Работала она в городской черте, в детском саду воспитателем. Своих детей у неё не было, и она как бы компенсировала этот недостаток вниманием к чужим детям. С удовольствием занималась с ними, любила их, и дети тоже любили её.
Это была тихая, добродушная, с мягким взглядом голубых глаз женщина. Тамару нельзя было назвать красавицей, но было что-то в ней такое, что делало её привлекательной. Доброе лицо овальной формы, полные губы, на щеках милые ямочки, когда она улыбалась, и не менее милая родинка на белой коже шеи, её русые волосы всегда были тщательно уложены на затылке в пучок. Роста она была среднего, с ладным, крепким телом.
К деду она ходила каждый вечер после работы, чтобы прибраться и приготовить ему поесть, а в выходной основательно мыла полы и стирала.
Приготовив ужин, она, по настоятельной просьбе деда, садилась с ним пить чай. Чаепитие порой затягивалось до полуночи. Дед рассказывал как он воевал в Гражданскую войну, как пережил Отечественную, про житьё-бытьё в деревне. Он оживлялся, когда рассказывал, воспоминания возвращали его в молодость, и лицо его преображалось. Полные вдохновения глаза его светились какой-то молодецкой удалью, кожа розовела, а само лицо озарялось задорной улыбкой. Он совсем был не похож на того старика, который совсем недавно собирался повторить последний путь своей жены.
Тамара с интересом слушала и наблюдала за дедом. Она видела, как он наполняется вдохновением, когда увлекается своими рассказами, как загораются его глаза,
