будут свидетели из непредвзятых людей.
I
Скажет лес о враге:
Зацокает белка,
Вздрогнет трава
И олень прокричит…
«Перечень тавальдов»
Когда хищная свинья сожрёт человека, дух этого человека поселяется у свиньи под языком и зовётся кёйокук. Отныне он в плену, и нет ему воли, пока жива та свинья. Отец рассказывал маленькому Энке – однажды охотники-тавальды убили хищную свинью, и над тушей встал кёйокук, видом как человек, только очень бледный. Он поклонился охотникам, а потом пропал в лесу.
Энке минуло пятнадцать зим, а отец… Отец и сам стал теперь кёйокуком.
Двенадцать дней назад.
Тогда они отправились на север – разведать поселение бобров на однойдалёкой речке. Оба взяли копья. Отец – своё, настоящее, с остриём из белого кремня и разрывными знаками на древке. Энке взял своё – без каменного наконечника, с заострённым деревянным концом. Такое копьё считалось «детским», и отец обещал ему сделать этим летом настоящее копьё, оружие охотника и воина. Ведь Энке исполнилось пятнадцать зим, и он должен был проходить в этом году Испытание и получить взрослое имя. Но кто станет устраивать обряд изгнаннику?
Впрочем, отец сказал ему весной:
– Сын, ты умеешь больше любого мальчишки твоих лет из нашего бывшего рода. Ты готов. Я тебя сам испытаю по всем правилам, и дам тебе имя.
Испытание по обычаю приходится на День большого солнца. Вот, пожалуйста, до Дня осталось всего ничего, и…
Отца нет. И никакого Испытания не будет.
Впрочем, «детское» копьё было хорошим оружием, оно нравилось Энке. Сработанное под его рост из крепкого молодого клёна, оно хорошо слушалось хозяина и ни разу не подвело. Самой большой удачей копья стала молодая косуля, которую Энке добыл прошлой осенью. Сам добыл, один, без всякой помощи отца. Всё сделал правильно – выследил, подобрался с подветренной стороны, метнул копьё, поразил, выждал, пошёл по кровяному следу, добрал и разделал. Теперь шкура косули вшита в его рубаху, а из маленьких рожек вышла отличная рыболовная острога.
…Они вышли рано утром, и шагали без привала почти половину дня. Наконец, услышали шум ручья, текущего через плотину бобров. И вдруг отец встал, как вкопанный, даже ногу на землю не опустил – из папоротников навстречу им выкатился полосатенький поросёнок. Полоски на его шкуре были тёмные, как у совсем маленьких детёнышей обычного кабана, но ростом этот малыш был выше колена взрослого человека.
– Беги… – еле слышно выдохнул отец, рукой отталкивая Энке назад.
Полосатый тоненько визгнул. И тут же между осинками возникла мать-свинья.
Сначала Энке увидел только высокую тень, потом отец толкнул его сильнее, крикнул: «Не оглядывайся!», потом Энке прыгнул вперёд и пробежал пару шагов, потом сзади раздался крик отца и Энке нарушил приказ, оглянулся.
