и не в занятости, причина в нашей уверенности, что это лишь ерунда, а поскольку мы и не скрываем своего отношения от детей, то им и остается разве что отгораживаться от нас в своем воображаемом мире.
Сам я давно не ребенок, и быть может, поэтому не чувствую в актуальных на сегодняшний день «новшествах» целесообразности, смысла.
Тут же мне вспомнился недавний случай.
День клонился к вечеру, а я прогуливался перед подъездом своего дома. Было бы лучше гулять там, где меня никто не увидел при всём желании, но такое место еще не придумано Богом. На улице – ни души, зато стояли припаркованные у пешеходной дорожки, тянувшейся вдоль дома, автомобили. Я ходил то в одну, то в другую сторону и непрерывно копался в собственных мыслях, будто надеялся отыскать среди них откровение.
Неожиданно мимо меня пронеслась шумная стайка детей. Я заметил в руках двоих из них странные приспособления, напоминавшие флажки, но увенчанные на концах маленькими фонариками и украшенные блестящими ленточками. Дети оживленно размахивали своими игрушками, и ленточки описывали в воздухе сверкающие круги.
Я бы остановил детей.
Я бы спросил, что за штуки держали в руках.
Я бы попросил их показать мне игрушки.
Но я не стал. Зачем у юности, которая и так длится бесконечно малое время, отнимать драгоценные минуты. И я бы, скорее всего, не понял, в чём прелесть их игрушки. Я бы не оценил ее так, как это делают дети.
Я утратил способность к рефлексии. Чтобы не быть отвергнутым сегодняшним моментом, нужно уметь прислушиваться к его шепоту.
Я выпадаю из жизни.
Город, в котором я живу, большой, но, впрочем, не размерах дело, а в обновлении и реконструкции его отдельных районов. История творится за нашими спинами, лично за моей спиной. Сколько непривычного на одном квадратном метре улицы! Кое-какие прежние очертания улиц еще можно уловить – достаточно пройтись по ним, припомнить, что и как выглядело – но это остатки.
Я недоволен запахами обновленных улиц и переулков. Они не плохие и не вызывают настороженности – они просто неродные, и к ним мне надо привыкать. Мои ноги не могут пройтись по ним, я не могу восторгаться привычной красотой. Мне кажется, что я для всего неудобный гость. Меня словно какая-то запредельная, сверхъестественная сила выталкивает с тротуаров.
…И вдруг всё заполнили предметы, о которых я ни разу до этого не слышал, даже не интересовался их существованием. Они ускользают из моих рук, когда я держу их.
Они не даются мне в руки, если я хочу взять их. Дело не идет так, как надо, а предметы – о, своенравие и независимость их природы! – мне приходится бороться за использование их потенциала. Машины, устройства и всякие механические приспособления – назовем всё предметами современности – слишком сложны для меня, хотя я и наделен немалым умом.
Мне бы
