она увидела искомую надпись и бодро вошла внутрь. Звякнул колокольчик на двери, на звук высунулся продавец, степенный, смуглый, улыбчивый. Маша помнила его с прошлого года. И он тоже узнал ее.
Машу всегда поражала этот феномен – даже купив какую-то ерундовину, а иногда и ничего не купив, каким-то непостижимым образом ты надолго оставался в цепкой памяти турецкого продавца. Особенности национальной торговли? Мужчина улыбался ей так, как будто и дел у него никаких больше в этой жизни не было, только сидеть и ждать, когда Маша придет покупать его восточные сувениры. Но в этот раз Маше не нужны были сувениры, ей нужна была всего на всего лупа, обыкновенная лупа. Правда, в Турции не могло быть никакой такой обыкновенной лупы. Это была не лупа – а настоящее произведение искусства: деревянная ручка щедро изукрашена резным узором, также, как и латунный ободок, держащий линзу. Маша вздохнула, поторговалась для приличия, выпила предложенный чай, выслушала массу комплиментов, расплатилась, еще раз послушала, какая она, вся такая-расстакая и бодро двинулась в направлении одного очень уютного ресторанчика.
Там они в прошлом году отмечали родительский юбилей – тридцать лет совместной жизни. Какая-то там свадьба. То ли золотая, то ли серебряная. Родители и сами запутались. «Видишь ли, малыш, мы с мамой знакомы дольше, чем женаты. И по секрету тебе скажу – ты у нас, вообще-то, незаконнорожденная. Тебе было года полтора, когда мы с мамой все же наскребли денег на белое платье и шампанское» Мама смеялась и обзывала папу соблазнителем невинных студенток. На столе высились горы толстых отборных креветок, журчал фонтан, негромко играла напевная восточная музыка, пенилось пиво в высоких запотевших бокалах. «Юбилей с шампанским это так банально? Да, дорогой?»
Маша пристроилась в уголке, заказала неизменный кофе, салат, рыбу и выложила на стол лупу. Сейчас она чувствовала себя, по меньшей мере, Шерлоком Холмсом. Ей в руки попала загадка и она, Маша, должна ее разгадать, во чтобы то ни стало. Ха! Сейчас ее просто распирало от гордости.
Сегодня утром, проспав до полудня, Маша с радостью обнаружила, что краснота спала, не совсем, конечно, но лицо уже не светилось малиновым цветом. Она умылась, причесалась и тут вспомнила события минувшей ночи. И как она не уговаривала себя, что все это не имеет к ней ни малейшего отношения, мысли то и дело возвращались к Павлу. Павлу Сергеевичу. Как он там, на нарах? Почему-то турецкая тюрьма представлялась ей исключительно в виде казематов замка Иф, где с потолка капает вода, под ногами мечутся огромные жирные крысы, а в миску с вонючей тюремной баландой так и норовит свалиться какой-нибудь местный, отвратительный таракан. Ой, мама! На пляже ей сегодня было делать нечего и ноги сами принесли ее на место вчерашнего происшествия. Странно, люди купались в бассейне, как ни в чем не бывало. Она подошла ближе. Вчера лежак, где нашли Яну, был повернут спинкой к бассейну. Если бы не рука, свесившаяся вниз, может быть, ее и нашли бы только утром. Какая-нибудь мамочка с малышом
