своим ходом пригнал «Вятку» из Москвы в Краснодар и тут же принялся ее усовершенствовать. Что-то перенес с одного места на другое, что-то убрал, а что-то добавил. На его «Вятке», в пространстве правого заднего крыла, где ютились релюшки, появился багажник на ведро яблок, иногда картошки. Мотор стал заводиться не от ножного стартера, а от кнопки, впереди фары приспособил сетчатую торбу, куда мы стали складывать шашлычный набор и бутылки. Но самое главное, на дальние рейсы оснастил «Вятку» запасным колесом, которое как рюкзак вешал на спину пассажиру. Над нами все смеялись, правда, до тех пор, пока в Новороссийске не распороли о рельсу шину.
Профессор Рукавцов, эрудит и сибарит, увидев однажды нас, отъезжающих от крыльца мединститута на очередной пикник в полной укомплектованности, от танкового шлема до сетки с пивными бутылками впереди и запасным колесом на моей спине, воздел руки и воскликнул, совсем как Куприн в путевых заметках об Италии:
– А вот идет русский вьючный верблюд!
Так, опешившие итальянцы приветствовали туристов из России, спускавшихся в Венеции с трапа парохода, нагруженные чемоданами, коробками, корзинами и даже привычными для нас узлами.
– Ну, это еще как оценивать! – воскликнул Валька и, газанув до звука нестерпимого визга, помчался по улице Седина к мосту через Кубань и далее в сторону синеющих предгорий, где возле хутора Папоротный, в лесной чащобе, у нас было заветное место шашлычного отдохновения.
Наша «Вятка» легко обгоняла даже легковые машины, так как Валька умудрился поднять мощность пятисильного «моторишки», подвешенного прямо на заднее колесо, вдвое, до десяти сил. Поэтому тот и выл, как поросенок, приготовленный к закланию, вызывая у обгоняемых водителей удивленные, если не сказать больше, взгляды.
Нам это страшно нравилось, так как напоминало ситуации из ремарковского романа «Три товарища», которым тогда зачитывалась вся продвинутая молодежь. Увлекающийся Корсун явно «косил» под главного героя Робби, а «Вятку» свою сравнивал с «Карлом», паршивеньким на вид автомобильчиком, в который три друга, любители автогонок, втиснули двигатель сумасшедшей силы. На обманку клевали многие, пытаясь угнаться за «Карлом».
Робби и его друзья Отто и Готтфрид, утверждались по жизни тем, что позволяли какому-нибудь трехсотсильному «Мерседесу» уничижительно обогнать на автостраде неказистого «Карла», а потом тот нагонял со свистом и под распахнутый рот владельца «Мерседеса» оставлял роскошный лимузин позади. Была в той компании и барышня (а куда без нее?), которую звали Патриция, возлюбленная, естественно, мужественного Робби. У нас почти все с Ремарком сходилось, в том числе и утренний кальвадос, за который вполне шел рислинг, а за барышню катила Ленка, по которой Валька страдал безответно, поскольку ниже ее был, примерно, на голову.
Однажды он и меня подбил приобрести такую же «Вятку», но поскольку денег столько сразу не было, то по блату добился
